Воспоминания японского дипломата - [5]

.

Тем не менее Того, возражая военным, настоял на том, что Японии следует направить Соединенным Штатам предупреждение, которое, с тоЧ^де Прения международного права, должно предшествовать началу военных действий. Решение о таком предупреждении было принято на Совете по межведомственным связям. МИД, со своей стороны, сделал все возможное, чтобы оно вовремя было вручено американской стороне. Однако по вине некоторых сотрудников японского посольства в Вашингтоне вручение предупреждения было задержано и состоялось уже после нападения на Перл-Харбор. Это позволило американским обвинителям утверждать на МВТДВ, что, поскольку атака на Перл-Харбор предшествовала декларации об объявлении войны, она была вероломным актом, жестокой бойней.

В своих мемуарах Того уделил этому критически важному моменту большое внимание. Комментируя пересылку в Вашингтон длинной ноты из 14 частей, из которых 13 были получены посольством 6 декабря, и лишь обработка последней, самой главной, пришлась на 7 декабря, он писал: работники посольства в Вашингтоне проявили некоторую нерасторопность при дешифровке телеграммы, которая пришла рано утром 7-го числа; они также проявили халатность при организации перепечатки и других мероприятий по изготовлению белового экземпляра ноты немедленно вслед за передачей ее части предыдущей ночью. В своем тюремном дневнике Того еще более резко заявил, что "неудача с своевременным вручением ноты нанесла колоссальный вред нации; это было уголовное преступление"[26]^[27].

Обратимся еще к одному авторитетному источнику. Начальник Генерального штаба армии Сугияма Хадзимэ в своём дневнике свидетельствует, что на заседании Совета по межведомственным связям, проведенном 29 ноября, когда было принято окончательное решение начать войну, состоялся любопытный обмен мнениями. Флот, представленный начальником своего Генерального штаба Нагано Осами, министром Симада Сигэтаро и заместителем начальника Генерального штаба Ито Сэйити, решительно настаивал на принесении дипломатии в жертву во имя победы. Министр иностранных дел Того, якобы признав подобную необходимость, добавил, что, по крайней мере, хотел бы знать, когда начнется война. До тех пор он предполагал, что военные действия начнутся не позже 1 декабря, но теперь, наконец, флотское начальство раскрыло дату: Нагано сообщил ему, что этим днем станет 8 декабря. Хотя сегодня это и покажется странным, но тогда военные держали свои наиболее важные планы в такой тайне, что о них не знал даже министр иностранных дел. Того все еще не знал о выборе Перл-Харбора в качестве объекта главной атаки, но, выяснив, что начало военных действий намечено на 8 декабря, потребовал от военных позволить ему передать это в посольство в Вашингтоне. Ответили ему коротко и резко: "Дипломаты также должны быть принесены в жертву. Мы хотим, чтобы вы до последнего момента побуждали американцев переоценивать свои позиции, продолжали задавать им вопросы и поддерживали весь тот дипломатический декор, который скрыл бы наши планы". Того ничего не оставалось, как подчиниться[28].

После получения 26 ноября ноты Хэлла — бескомпромиссного набора требований, составленного государственным секретарем США Корделлом Хэллом, большинство членов правительства считали, что война, по существу, неизбежна. Как и многие высшие руководители. Того считал эту ноту "явным ультиматумом Японии", а "ультиматум", согласно гаагской конвенции, был документом, равносильным объявлению войны. Однако логически вытекающий отсюда следующий шаг — разрыв дипломатических отношений — был отложен.

Как Того признался в своем тюремном дневнике, "... Я никогда не забуду охватившего меня отчаяния. До того момента я боролся, работал с неослабным рвением, но сражаться дальше (с военными) у меня не было никакого энтузиазма”.

Конечно, нужно с определенной долей осторожности подходить ко всему подписанному г-ном Того. Как отмечал известный японский историк Хата Икухико, "мы должны иметь в виду, что мемуары Того служили дополнением к материалам, подобранным для его защиты перед Токийским трибуналом. Значит, написанное им в мемуарах вовсе не обязательно было точным отображением его мыслей перед войной”¹.

В этой связи можно коснуться и версии Того об истинной цели миссии Курусу. Напомню читателям, что этот японский дипломат по инициативе Того в начале ноября 1941 года был направлен в Вашингтон якобы для того, чтобы помочь послу Номура на заключительной стадии японо-американских переговоров.

Однако в мировой историографии сложилось мнение, что главная цель миссии Курусу, названной Сэмнером Уэллесом "миссией обмана”[29]^[30], заключалась в том, чтобы создать у правительства США и мирового общественного мнения впечатление, что переговоры переходят в заключительную фазу, во время которой Япония якобы намеревалась разрешить все спорные вопросы заключения мирного соглашения с США. Правящие круги Японии рассматривали миссию Курусу как наиболее удобную маскировку последних военных приготовлений для внезапного нападения на США и Англию, для обеспечения максимальной эффективности.