Воспоминания японского дипломата - [18]

В то время как развитие обстановки в Маньчжурии однозначно вело к испытанию сил, международные отношения осложнялись событиями в других областях. В 1924 году американский Конгресс счел целесообразным внести в новый иммиграционный закон запрет на иммиграцию японцев в США. Эта акция, предпринятая в полном отрыве от выдающегося достижения всей американской национальной политики, — так называемого "Джентльменского соглашения" 1907 года, которое скрупулезно соблюдалось, — почти на двадцать лет прекратила японскую эмиграцию в США. Как и в случае с отказом союзных держав зафиксировать в Версальском мирном договоре принцип расового равенства, японцы не могли усмотреть в этой акции ничего иного, кроме беспричинного оскорбления. Это был болезненный удар по добрым чувствам японского народа. В 1930 году, когда собралась Лондонская конференция для пересмотра и расширения рамок Вашингтонского договора, встал вопрос о новых военно-морских ограничениях. Япония потребовала установить соотношение 10:10:7, получила отказ и, в конце концов, согласилась сохранить прежнее соотношение до конца 1936 года, но уже тогда был предсказан более или менее близкий крах системы военно-морских ограничений.

Военная авантюра в чистом виде была отложена до 1931 года. Когда пробил назначенный час, ее организатором стала расквартированная в Маньчжурии Квантунская армия. Будучи поначалу обычным гарнизоном для охраны арендованной Квантунской территории и зоны Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), это военное соединение со временем принялось считать себя избранным инструментом японских устремлений на материке и, в качестве такового — элитной частью японской армии. Квантунцы развили в себе какую-то нетерпимость в отношении гражданских правительств, которые, по их мнению, не проявляли должной заботы о престиже Японии как континентальной державы. И именно Квантунская армия развязала 18 сентября 1931 года "Маньчжурский инцидент”.

Дело обстояло так. В Южной Маньчжурии неподалеку от Мукдена якобы взорвалась китайская бомба. Было ли это на самом деле, никому не известно. Но Квантунская армия предприняла стремительные действия по "самообороне”. Она вышла за пределы арендованной территории зоны железной дороги, захватила стратегические пункты, разоружила китайские гарнизоны и ввела в районе Мукдена военное положение. Через сутки после получения этой информации правительство в Токио решило не усугублять инцидент и направило соответствующие инструкции военным властям и главнокомандующему Квантунской армии. Но было слишком поздно: армия слушала зов судьбы, который заглушал голос правительства "мирян”. Сражения разгорались в пунктах, все более и более удаленных от места железнодорожного взрыва. Квантунская армия получила подкрепления. За несколько месяцев китайские гарнизоны были изгнаны со всей территории Маньчжурии, и все главные города оккупированы японскими войсками.

Мацуока Есукэ

Китай передал "маньчжурский инцидент” на рассмотрение Лиги Наций. Это было первым испытанием ее способности в принудительном порядке добиться мирного урегулирования международного спора. Хотя в конце концов Лига отказалась от попытки такого принуждения, вначале она действовала достаточно энергично, направив для расследования инцидента в Маньчжурию знаменитую Комиссию Литтона. По результатам работы Комиссии был подготовлен доклад, авторы которого единодушно отвергли японское заявление о самообороне и признали Японию виновной в агрессии. Когда в феврале 1933 года Ассамблея Лиги практически единогласно (42 голоса "за" и 1, японский, "против") проголосовала за принятие доклада Комиссии Литтона, японская делегация под руководством главного представителя страны г-на Мацуока[55] покинула зал. Пока в Лиге шли дебаты, неодолимое "движение за независимость" привело к отделению Маньчжурии от Китая и образованию 1 марта 1932 года нового государства Маньчжоу-го, "страны маньчжуров". В 1934 году Маньчжоу-го достигло статуса империи во главе с "мальчиком-императором" Пу И (к тому моменту — император Кан Дэ), которого Китай лишил трона в 1912 году. В 1932-1934 годах империя, расширяя свои владения, присоединила к себе Жэхэ во Внутренней Монголии — безусловно, имперскую провинцию Китая, контролирующую доступ к Пекину.

Такова была ситуация, когда господин Того вернулся из Германии (куда он был переведен из Вашингтона на должность советника посольства в 1929 году.) и в феврале 1933 года занял важный пост директора Европейско-Американского бюро в МИДе. Это был судьбоносный час для Японии. Когда господин Того приступил к своим обязанностям, маньчжурский вопрос все еще находился на рассмотрении в Лиге Наций, но его исход был предрешен, и правительство уже приняло решение в случае неблагоприятного голосования выйти из Лиги. К тому времени США предложили, а Лига одобрила доктрину “непризнания плодов агрессии”, известную как “доктрина Стимсона", и Японии, изолированной и находившейся в полном одиночестве, грозил остракизм со стороны международного сообщества. Первое поручение, полученное господином Того на посту директора Бюро от министра иностранных дел графа Утида, заключалось в подготовке анализа международного положения Японии с рекомендациями о мерах по выводу страны из прискорбного положения, в которое она попала. Он еще работал над заданием, когда 27 марта Япония объявила о своем выходе из Лиги. В этой обстановке господин Того написал работу “Внешняя политика Японии после выхода из Лиги Наций”