Воспоминания военного министра УНР генерала Грекова - [7]

Шрифт
Интервал

Около 4-х часов я явился на Гимназическую. Но, видимо, в этот день мне суждено было лишь дальше ознакомиться с порядками военного секретариата, но Петлюру видеть не было суждено. Не только Петлюры, но и Скрипчинского в секретариате не оказалось, и до 5 часов не появился ни тот, ни другой. Тогда я изловил какого-то поручика (это оказался Саенко, впоследствии мой адъютант) и просил его разведать у каких-либо властей предержащих, что же мне предпринимать дальше. Около 6 часов Саенко, наконец, сообщил мне, что, если я хочу, я могу видеться с помощником Петлюры полк. Жуковским и начальником генерального штаба генералом Бобровским, а других высших чинов в секретариате в даное время нет и, вероятно, сегодня не будет. Признаюсь, я немного пожалел, что поторопился донести в первую армию о неприбытии, так как украинские порядки с места не предвещали много хорошего. Во всяком случае, я согласился видеться с обоими названными мне лицами.

Подполковник Жуковский, в форме пограничной стражи, принял меня крайне резко и недружелюбно и, хотя я и сослался на депутацию 6-го корпуса, полагая, что и ему от Скрипчинского об этом должнл быть известно, но он отнесся к этому довольно безразлично. В общем, его ответ был такого смысла, что “много-де вас тут шляется генералов, но мы вам не верим и к себе не берем”. Я был глубоко поражен и обижен этим ответом и еще раз подчеркнул, что сами украинцы меня звали служить здесь, а вовсе не я навязываю свою особу. Расстались мы на том, что завтра, 8-го декабря, в 9 часов утра он устроит мне прием “атаманом” Петлюрой.

Генерал Бобровский оказался действительно генералом ген.штаба и притом крайне деликатным и доброжелательным. Мы разговорились с ним по товарищески, и он несколько, хотя и крайне осторожно, охарактеризовал мне первичный хаос, царящий в секретариате. Оказывается, здесь всякий действовал в свою голову без всякой правильной организации работы, подчиненности и докладов. Петлюра больше всего предавался приемам разных депутаций и занятиям в раде министров и в центральной раде. Жуковский, человек, по словам Бобровского, порядочный, но крайне нервный и невоспитанный, замещал Петлюру в приеме бесчисленных посетителей, которые являлись бичом Божиим для секретариата, такое их было количество. Второй помощник Петлюры, Кедровский, ведал политической частью, а он, ген.Бобровский, вместе со своими помощниками, подп. Кольчевским и Сливинским, пытался организовать ген.штаб. По мнению Бобровского, войска украинские были недурны, но нуждались в твердом руководстве. Для меня эти новые лучи в темное для меня царство украинских правительственных распорядков были очень ценны. Разъяснения генерала примирили меня и с Жуковским; у человека, видимо, действительно глаза на лоб лезли от переизбытка предлагающих свои услуги.

На другой день к назначенному времени я пришел в секретариат. Петлюра был уже там, и уже знакомый мне Саенко сообщил, что он примет меня вслед за той депутацией от какого-то полка с фронта, которая уже сидела у него. Я мог убедиться воочию в порядочности Жуковского, несмотря на его свирепость.

Должен признаться, что в ожидании приема я чрезвычайно волновался, хотя предыдущая моя служба и приучила меня ко всяким приемам, до Высочайшего включительно. В 6-м корпусе Петлюра был популярен, как борец за украинскую идею. По его телеграммам голове рады, а впоследствии и самому командиру корпуса, я мог судить, что это человек, идущий на самые смелые и решительные меры. Он рисовался мне, как новый, незнакомый мне тип революционного трибуна и борца за народ, выдвинутого самим народом. Для человека старой военной школы и чисто военного прошлого соприкосновение с таким деятелем являлось вещью совершенно необычной.

Мне пришлось ожидать около двух часов, пока выговорилась депутаци, и меня, наконец, пригласили к Петлюре. Человек лет сорока, с длинными волосами типа прически либеральных студентов доброго старого времени, в дурно сидевшем на нем форменном френче — принял меня официально и холодно-вежливо. В комнате было еще пять или шесть человек разного возраста, которые, не стесняясь присутствием “атамана” курили и громко беседаовали между собой.

Петлюра беседовал со мной около пяти минут, расспросив прохождение службы и сообщив, что у него была по поводу меня депутация 6-го корпуса и что он считает своим долгом считаться с “громадской опинией” (общественным мнением) и постарается найти мне подходящую должность. В данное время таковой он не имеет, но как только она окажется, он меня известит. Мы сухо распрощались, и я отправился к Скрипчинскому.

Во время разговора моего с Петлюрой мне бросился в глаза крайне утомленный вид его и, особенно, водянисто-голубоватые глаза, выражение которых никак нельзя было уловить, они были какие-то остановившиеся в выражении и в то же время суетливо бегающие; при разговоре Петлюра не имел, видимо, обычая смотреть в лицо собеседнику, а все время обегал глазами комнату и своих сотоварищей, продолжавших бесцеремонно беседовать, как бы подчеркивая свое презрение к “просителю_генералу”.


Еще от автора Александр Петрович Греков
Детективное агентство «Лом»

Кто бы мог подумать, что журналисту Александру придется расследовать убийство бывшей жены в компании с ее бывшим любовником – стриптизером и альфонсом Вовой?.. А когда к делу подключаются агенты разных спецслужб, шейх – бывший кинорежиссер и его племянник – мафиози, становится и вовсе весело…


Рекомендуем почитать
В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.