Воспоминания уцелевшего из арьергарда Великой армии - [10]

Маневрировать было почти невозможно. Мы яростно шли вперед, а 1-й и 3-й корпуса дважды захватывали два редута левого фланга русских. Большой редут, находившийся на правом фланге, взяли наши кирасиры, потом его снова отбили русские, и наконец его снова заняла 1-я дивизия 1-го корпуса, временно руководимая вице-королем[49].

4-й корпус захватил Бородино и нес на себе всю тяжесть давления, оказываемого на него правым флангом русской армии, стремившегося разрушить наши позиции. В тот момент боя, я был послан с приказом к вице-королю, которого я нашел в окружении его солдат, и я могу смело утверждать, что точно знаю, с какой отвагой он отражал вражеские атаки. И в самом деле, не было такого офицера, который бы возвращаясь с поля боя, не приносил бы Императору известия о героических подвигах кого-либо из его солдат. И теперь мы одержали победу на всех участках поля сражения. Русские были изгнаны со всех своих позиций, и тщетно пытались отбить их. Часами они стояли не предпринимая никаких действий, а наша артиллерия косила их своим огнем, а последние два часа, можно сказать, что дрались только для того, чтобы обеспечить отступление. Мне сказали, что маршал Ней умолял Императора позволить Молодой Гвардии выйти вперед и полной победой закончить сражение. Тот отказался, не желая, как он выразился, ничего оставлять на волю случая. Генерал Кутузов отступил вечером, но наши войска были настолько вымотаны, что отказались от преследования и стали бивуаком на поле боя.

Обе стороны понесли огромные[50] —  28 000 французов и 50 000 русских. Среди погибших у русских, например, можно назвать имена принца Евгения Вюртембергского и князя Багратиона. А с нашей стороны я упомяну генерала Монбрена, командующего кавалерийским корпусом, и генерала Коленкура, брата герцога де Виченцы, и личного адъютанта Императора. Последний глубоко скорбел о своем начальнике главной квартиры, с которым он был в прекрасных отношениях. Он заменил убитого генерала Монбрена и погиб на большом редуте. Множество офицеров всех рангов остались на этом поле боя.

На следующее утро, 4-й корпус[51] продвинулся вперед по старой Московской дороге, и генерал Кутузов, опасаясь разрыва связей между подразделениями русской армии, принял решение отступать и далее. На следующий день после сражения мы с Императором посетили поле битвы. Ужасное зрелище —   вся земля была покрыта мертвыми. Мы видели все виды ран и страданий, но, все-таки, как убитых, так и раненых, русских было больше, чем наших. Также Император посетил раненых и приказал хорошо заботиться о них.

В тот же день армия продолжила марш на Москву, по-прежнему разделившись на три колонны. Захват столицы, как мы полагали, означал нашу полную победу, ибо Император был уверен, что именно там должен был быть подписан мир. Русский авангард защищал Можайск ровно столько времени, чтобы успеть его поджечь. Генштаб разместился там 10-го сентября. Именно в Можайске князь Невшательский предложил мне, рекомендовать меня Императору как кандидата на должность командира 4-го пехотного полка в связи с гибелью полковника Масси, который был убит в самом конце сражения. Я принял это предложение с благодарностью, и на следующий день я покинул Можайск, чтобы присоединиться к моему новому полку.

На этом я завершаю первую часть своего дневника. Во второй части я ограничусь только историей 4-го полка и 3-го корпуса, в котором был этот полк.

Изредка, однако, я позволю себе небольшие очерки о боевых действиях других подразделений нашей армии, поскольку это поможет лучше понять и осознать роль 3-го корпуса, который принимал в них участие.

Часть вторая

Глава I

Описание 3-го корпуса и 4-го полка. — Марш из Можайска в Москву. — Пожар Москвы. — 3-й корпус на дорогах, ведущих во Владимир и Тверь. — 3-й корпус входит в Москву и занимает пригороды. — Маневры русских. — 3-й корпус в Богородске. — Возвращение в Москву. — 18-е октября. — Приказ отступать.

Я уехал из Можайска в полдень 12-го сентября и в тот же день вечером прибыл в штаб-квартиру маршала Нея, в деревню, находившуюся недалеко от Кубинского. Полки 3-го корпуса располагались бивуаком вокруг этой деревни. Маршал принял меня очень тепло, как и всегда: я служил ранее под его началом, и теперь вдвойне был благодарен судьбе за то, что мне снова предстояло служить в его корпусе.

На следующее утро в качестве командира полка я был принят генералом д’Эненом, командиром бригады.

Вот как выглядела общая структура 3-го корпуса.

Маршал Ней —   командующий корпусом;

Генерал Гуре —   начальник штаба;

Командиры дивизий —   генералы Ледрю и Разу;

Бригадные генералы —   1-я дивизия —   Жангу, Леншантен и Брюни, 2-я дивизия —   Жубер и д’Энен;

Две бригады легкой кавалерии —   Берман и Вальмабель;

Артиллерия —   Фуше.

1-я дивизия состояла из 24 полка легкой пехоты и 46-го и 72-го линейных пехотных полков.

2-я дивизия состояла из 4-го, 18-го и 93-го линейных пехотных полков.

4-м полком командовал полковник Фезенсак —   автор этих строк. 18-м и 93-м —   полковники Пеллепорт и Бодэн.

Третья пехотная дивизия, состоявшая из вюртембержцев, находившихся под командованием генерала Маршана, уменьшилась до 1000 человек. Когда кампания только начиналась, ей командовал принц Вюртембергский. Император строго упрекал его из-за чрезвычайно низкого уровня дисциплины его подчиненных, да еще и французы сильно преувеличили эти сведения. Принц Вюртембергский стремился навести порядок, но, поскольку только благодаря мародерству можно было выжить, его голодающие солдаты разбежались кто куда, а сам принц, больной и расстроенный, покинул армию.