Воспоминания. Траектория судьбы - [31]
Открытие выставки французской живописи XVIII века. 1978
© Ю. Иванов, фото
Знаменитый Итальянский дворик музея переполнен желающими приобщиться к французскому искусству XVIII века. Все эти люди пришли на открытие выставки, чтобы увидеть шедевры французского рококо и барокко.
И если в самом начале века картины пишутся в строгом соответствии со вкусами королевского двора и французской аристократии эпохи Людовика XIV, то совсем скоро пафосный и безудержно золотой барокко уступает место фривольному, легкомысленному и утопающему в виньетках рококо. Гедонизм, утонченная декоративность, тонкость и изящество рококо приходят на смену пышности, величавости и даже некоторой помпезности барокко. Картины эпохи рококо поражают своей миниатюрностью, камерностью, настроением, в котором преобладают любовное томление, чувственность, кокетство, тонкий флирт и пикантный эротизм. Но в какой-то момент рококо тоже покидает сцену. Придворное искусство теряет свое значение. Король перестает быть единственным заказчиком, законодателями моды и вкуса становятся салоны частных лиц. Вперед выходят эстетические идеи просветителей, которым отвечает стиль, который сегодня величают реализмом.
Очередь в ГМИИ им. А. С. Пушкина на выставку шедевров испанской живописи из музея Прадо (Мадрид). 1980
© Б. Приходько, фото
Москвичи, получившие возможность увидеть шедевры мировой (в этот раз — испанской) живописи, не сожалея о потраченном времени, выстроились в огромную очередь вокруг музея. И да, в СССР были очереди не только за продуктами или книгами, не только за тем, «что выкинули», но и за искусством. Люди стояли часами, чтобы подойти к шедеврам, написанным рукой Эль Греко, Веласкеса и Гойи.
Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина называли «окном в окружающий мир». Только здесь можно было увидеть как современное, так и всемирно известное классическое зарубежное искусство. «Мы не могли ездить за границу. Мы не знали, что такое Прадо, что такое Лувр, что такое галереи Флоренции и Милана. Музей Пушкина накормил нас информацией и выставками, которые сюда пробивались с огромным трудом», — вспоминал редактор журнала «Огонек» Виталий Коротич.
Увы, история не сохранила ни названия выставки, ни имен художников, чьи картины были на ней представлены. Известно только, что состоялась она в знаковый для Москвы год — в столице СССР проводились летние Олимпийские игры, которые запомнились не только победами наших спортсменов, но и масштабными стройками, олимпийским Мишкой, улетевшим в небо во время церемонии закрытия игр, появлением бутылочек с пепси, обилием финских деликатесов. А еще, конечно, людским морем, пришедшим проводить в последний путь Владимира Высоцкого.
Ирина Антонова проводит экскурсию для Леонида Ильича Брежнева по выставке «Москва — Париж. 1900–1930». 1981
© В. Мусаэльян, фото
Знаменитая выставка «Москва — Париж. 1900–1930», которая стала настоящим культурным событием, истинной сенсацией. Советские люди впервые получили возможность своими глазами увидеть шедевры русского и французского авангарда первых трех десятилетий XX века. Чтобы попасть на выставку, люди стояли в очереди часами. Всего ее посетили 644 028 человек. Среди них оказался и «главный» посетитель — Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев. На фото Ирина Антонова представляет Леониду Ильичу выставку, знакомит с шедеврами мирового современного искусства, которые не были в чести у сторонников соцреализма. Но легендарный директор Музея изобразительных искусств обладала удивительной способностью открыть великую красоту даже тем, кто был к ней слеп и глух.
Ирина Антонова вспоминала: «Брежнев пришел посмотреть „Москву — Париж“ на следующий день после закрытия. Его окружение безумно волновалось: все очень боялись, что повторится история с Хрущевым в Манеже, когда разметали всех и был огромный скандал. Когда мы с Брежневым шли по выставке, члены Политбюро постоянно просили не показывать ему те или иные картины, например Кандинского. А я отвечала, мол, что значит „не показывать“, когда мы идем прямо напротив этих работ. И, конечно, рассказывала обо всех экспонатах. Когда мы дошли до Белого зала, Брежнев увидел вдруг портрет Ленина работы Александра Герасимова. Брежнев эту картину знал, потому что она висела в Кремле, и очень обрадовался, потому что, наверное, это была единственная знакомая ему вещь на всей выставке. Он тут же попросил книгу отзывов и написал очень хороший комментарий».
Посетители выставки «Москва — Париж. 1900–1930» у картины Анри Матисса «Танец». 1981
© Ю. Иванов, фото
На переднем фоне знаменитая картина Анри Матисса «Танец». Написана в 1910 году. Существует в двух версиях. На фото — наиболее известная — из Эрмитажа. Картину заказал Матиссу Сергей Щукин. Она, наряду с другими, должна была стать украшением фойе его особняка. Перед тем, как переехать к новому хозяину в Россию, панно было выставлено в Париже, на Осеннем салоне в Гран-Пале. И получился… настоящий скандал. Публика не приняла и не оценила новой «простоты» будущего, пожалуй, самого известного фовиста, а гениального Щукина, тонко чувствовавшего время и понимавшего, что оно требует новых подходов в искусстве, просто осмеяла. Но в 1981 году уже всем стало понятно, кто оказался прав. Да, картину ждала не самая простая судьба. Когда коллекция Щукина, за воссоздание которой до последнего дня своей жизни боролась Ирина Антонова, была разделена между Москвой и Ленинградом, «Танец» оказался в Эрмитаже. И до сих пор красные люди на сине-зеленом фоне яростно водят свой хоровод, который будет длиться целую вечность.
