Воспоминания - [71]

На конгрессе в Иена были приняты решения, оказавшие существенное влияние на развитие прикладной математики и механики не только в Германии, но и в других странах. А именно, было решено организовать особое общество прикладной математики и механики и начать издание журнала этого общества. Этот журнал сыграл в дальнейшем важную роль в деле развития прикладной механики во всей Европе.

На этом конгрессе я встретил ряд старых знакомых, главным образом немецких профессоров. Встретил и Эренфеста, которого не видел с 1912 года. Он сделался известным профессором и занимал кафедру физики в Лейденском университете. Вспомнился его рассказ, как он с товарищем, окончившим университет в Вене, отправился для писания диссертации в Лейденский университет, где в то время пользовалась известностью лаборатория низких температур. Для выбора подходящих тем для диссертаций они применили такой метод: один из них читал громко предметный указатель, помещенный в конце учебника физики, а другой добавлял к каждому предмету слова — «при низких температурах». Не помню теперь насколько успешным оказался этот метод.

С Эренфестом решили посетить Веймар, где когда‑то жил и работал Гёте. Осматривали дом Гёте. Нас удивила спальня поэта — маленькая полутемная комната с узкой простой кроватью. Тут же стоял табурет с глиняной миской для умывания и с глиняным кувшином для воды. Проводник, показывавший нам дом Гёте, философски заметил: «Вот так жил великий поэт и министр этой страны, а теперь прислуга не захотела бы жить в такой комнате».

Из Иены я отправился в Прагу. Там уже собралась значительная группа русских профессоров и большое количество бывших русских студентов. Чехословацкое правительство решило помочь русским и начало выдавать пособия профессорам и стипендии студентам, решившим заканчивать высшее образование в чешских школах. Под председательством профессора А. С. Ломшакова был организован особый комитет по делам русских студентов, который рассматривал документы прибывающих студентов и высказывался по поводу их прав на получение стипендий. Многие русские студенты смогли получить образование в высших чешских школах, благодаря энергичной поддержке Ломшакова.

Из Праги отправился в Загреб. В Праге уже чувствовалась осень, моросил дождь и было холодно. В Загребе я застал жаркое лето. Вокзалом завладели русские студенты. Они выносили вощи из вагонов и развозили их в тележках по домам. Куда девались настоящие носильщики — не знаю. Дома застал все в полном порядке. У младших детей уже начались занятия. Лекции в Политехникуме должны были начаться недели через три. Я занялся составлением отчета о моем путешествии и доклада об организации предполагавшейся лаборатории для механических испытаний строительных материалов. В самом начале учебного года мой доклад был одобрен Советом профессоров и были ассигнованы средства для приобретения важнейших машин.

Возник вопрос о помещении, где эти машины могли бы быть установлены. Помещения, временно занятые мною не годились для установки громоздких машин, требовавших солидных фундаментов. Решили образовать временное помещение, путем перекрытия пространства между двумя частями общего лабораторного здания.

Поездка в Англию убедила меня в необходимости дальнейшего изучения английского языка. Я нашел учительницу и начал регулярные занятия. Кроме упражнений в разговоре, мы использовали время для составления переводов некоторых моих работ на английский язык. Статьи эти я пересылал профессору Лов, а он их помещал в английских журналах. Благодаря этим публикациям и благодаря ссылкам, которые Лов сделал в новом издании своего курса теории упругости, мое имя, хотя и с большим опозданием, стало знакомым английским специалистам теории упругости.

Занятия в университете начались в обычное время. Количество студентов в моей аудитории резко увеличилось, прибавились принятые в предыдущий год на первый курс русские студенты. Они составляли чуть ли не половину моего класса. Везде слышалась русская речь. Я перестал заботиться о дальнейшем изучении хорватского языка, так как видел, что смесь хорватского с русским, которой я пользовался на лекциях, вполне понятна моим студентам.

По просьбе русских студентов сделал им доклад на русском языке о моем летнем путешествии, главным образом об экспериментальных работах, ведущихся в главнейших лабораториях Западной Европы. Доклад, как видно, вызвал общий интерес и несколько студентов предложили мне помогать в работе по устройству моей лаборатории. К этому времени начали прибывать заказанные мною машины и студенты сделали большую работу по чистке машинных частей и по сборке машин. К началу следующего семестра уже можно было демонстрировать студентам испытание прочности главнейших строительных материалов. Организованная мною лаборатория просуществовала во временном помещении не менее двадцати лет и только после постройки нового здания инженерной школы была переведена в новое помещение.

Мои занятия в Загребском Политехникуме неожиданно закончились среди летнего семестра 1922 года. Я получил письмо из Америки от моего бывшего ученика по Петербургскому Политехникуму Зелова. Он сообщал, что по окончании Института отправился в Америку и во время войны работал там в качестве приемщика по русским военным заказам. Сейчас он служил в Компании, занимавшейся уравновешиванием машин и устранением вибраций. (Vibration Speciality Company). Президент этого общества, русский инженер Акимов, познакомился с некоторыми моими работами по колебаниям и думает, что я мог бы быть полезным в работах его компании. От себя Зелов добавлял, что он доволен обстановкой работы и вполне удовлетворен отношением Акимова к своим служащим. Через несколько дней получил официальное письмо от Акимова с предложением перейти на службу в его компанию. В случае моего согласия, он готов был выслать деньги на переезд и предлагал платить мне еженедельно 75 долларов.