Воспоминания - [41]

Кроме этих работ я занялся подготовкой к печати курса теории упругости. На русском языке тогда имелся курс Д. К. Бобылева и курс Ф. С. Ясинского. Курсы эти были математического характера и не могли удовлетворять интересов будущих инженеров. Со времени Клебша и Сен-Венана теория упругости значительно развилась. Были разработаны такие отделы, как «Плоская задача», теория «Концентрации напряжений», экспериментальное определение напряжений. Все эти вопросы имели большое практическое значение и я решил написать книгу, в которой было бы уделено внимание практическому применению теории упругости.

Первую половину лета мы проводили в Финляндии, вдали от шумных мест, на берегу озера, и я мог заняться книгой в полной тишине. Вторую половину лета мы странствовали по Тиролю и Северной Италии, но даже в этих чудесных местах я уделял некоторое время книге. Интерес к предпринятой работе был большой. Помню в Санта-Маргарита, в чудеснейшем уголке Итальянской Ривьеры, я умудрился поставить столик в укромном уголке отельного парка и написал главу о плоской задаче в теории упругости.

К началу осеннего семестра мы вернулись в Петербург и там, несмотря на значительное количество учебных занятий, я продолжал работать над книгой. К концу семестра книга была закончена.

Осенью 1913 года умер И. Н. Митинский, занимавший кафедру сопротивления материалов в Институте Инженеров Путей Сообщения. Митинский был талантливый инженер. Он блестяще кончил Путейский Институт и через два года после окончания защитил адъюнктскую диссертацию. В мое студенческое время он состоял помощником профессора Ясинского и руководил проектами стропил. Ко времени моего возвращения в Петербург в 1911 году область деятельности Митинского необычайно расширилась. Он состоял профессором сопротивления материалов в Путейском Институте, начальником технического отдела в Министерстве Путей Сообщения и в то же время руководил расширением петербургского узла Николаевской железной дороги. При такой занятости Митинский не мог уделять достаточно времени занятиям в Институте и преподавание такого важного предмета как «Сопротивление Материалов» сводилось главным образом к репетициям и экзаменам. Это положение дела Совет Института решил изменить и реорганизацию преподавания этого предмета поручил мне, освободив меня предварительно от преподавания теоретической механики. Реорганизация программы лекций не составляла особых затруднений. У меня имелся уже печатный курс лекций, читанных в Киеве, и легко было без затруднений установить те отделы предмета, которые можно было изложить в отведенное для сопротивления материалов число лекционных часов.

Гораздо сложнее обстояло дело с ведением практических занятий. Такие занятия в Институте не велись и на экзаменах студентам предлагались только теоретические вопросы из принятого учебника. С этим положением преподавания надо было покончить как можно скорее. Интересно, что студенты ясно понимали положение дела, сознавали необходимость хорошего освоения предмета и не возражали против серьезного усиления требований. Главное затруднение было со стороны преподавателей или, вернее сказать, экзаменаторов. Они привыкли экзаменовать по принятому учебнику и введение задач в экзаменные требования усложняло их работу. Люди это были почтенного возраста. В свое время они и меня экзаменовали. Переучивать их не представлялось возможным. Можно было расчитывать только на привлечение к преподаванию новых, более молодых людей.

Институт с моим предложением согласился и нашел средства это преобразование выполнить. К лету 1914 года все было выполнено и я отправился на каникулы на Балтийское побережье в Гапсаль, где дети должны были, по указанию врача, принимать соленые ванны. Я в то время заканчивал чтение корректур моей «Теории Упругости», а потом занялся исследованием устойчивости пластинок, подкрепленных жесткими ребрами. Эта задача меня интересовала в связи с проектированием кораблей для Балтийского флота.

Первая Мировая война

Мирная работа в Гапсале продолжалась недолго. Скоро петербургские газеты принесли известие об убийстве в Сараево наследника австрийского престола сербскими террористами. Было ясно, что этим дело не кончится. Будет война. И действительно, через несколько дней мы уже читали об австрийском ультиматуме Сербии. Россия считалась покровительницей Сербии и не могла остаться безучастной. Начались переговоры, потом мобилизация, а дальше — Первая Мировая война. Побережье Балтийского моря сразу оказалось в военной зоне. В Гапсаль начали подходить войска, подвозили тяжелую артиллерию. Дачникам нужно было уезжать.

Приехали мы в Петербург задолго до начала учебных занятий. На улицах было небывалое для летнего времени движение. Масса военных. Разные проявления патриотизма, которые не замечались во время Японской войны. Оркестры в летних садах, театрах и ресторанах повторяли без конца национальный гимн. Перед Зимним Дворцом огромные толпы народа приветствовали Государя. На моей памяти таких демонстраций в Петербурге не было. Газеты выпускали экстренные известия с фронта. Все следили за передвижением войск.