Воспоминания - [28]
В Париже отправился на кладбище Пэр Лашез, разыскал стену, у которой расстреливали коммунаров. Тогда все мои симпатии были на стороне революционеров. Я верил в рассказы социалистической прессы и представлял себе коммунаров, как каких‑то героев. Только позже узнал, что в социалистической прессе может быть больше лжи, чем во всякой другой, что к социалистическому движению пристает большое количество сомнительных людей и что среди коммунаров было немало преступников и грабителей.
Посетил я в то время Лувр, но музей меня мало заинтересовал. Побывал также в лаборатории Arts et Métiers. Там производились опыты с записыванием удлинений образца при ударе. Посещение лаборатории показало мне, что в области сопротивления материалов Франция далеко отстала от Германии и что у французов мне учиться нечему. Это убеждение у меня сохранилось навсегда и все последующее только подтверждало первоначальное впечатление.
В Париже на этот раз я был недолго и уже 20‑го или 21‑го июля мы отправились в Швейцарию. Помню, как приятен был свежий воздух и зелень Швейцарии после духоты и пыли Парижа. По дороге мы ночевали в маленьком городке Делемонт. До сих пор вижу яркое утро, горы Юра, завтрак на открытой терассе. Все это после Парижа казалось чудесным!
Погода в Швейцарии нам благоприятствовала и мы приятно прожили до середины августа в Гунтене на Тунском озере. Место чудесное! И до сегодняшнего дня живо воспоминание об этом чудном времени. Мы поселились в маленьком недорогом пансионе Амез Дроз. Хозяева — интеллигентные люди, зимой они учительствуют в местной школе, а летом держат пансионеров и обучают молодых англичанок французскому языку. По утрам я занимался ранее упомянутым переводом теории упругости Лова. Заканчивал его первый том. Изложение задачи Герца мне показалось неясным. Я ничего не знал о потенциале трехосного эллипсоида, а Лов говорил об этом, как о всем известном предмете. Конечно, книга Лова совсем неподходящая для начинающих и совсем не годится для инженеров. Я это тогда ясно понял и решил ограничиться переводом первого тома. Эта работа все же не была бесполезной. Научился понимать английские научные книги и увидел ясно, что для моей дальнейшей работы необходимо расширить мои познания в математике, особенно в области дифференциальных уравнений в частных производных. Этим я и занялся по возвращении домой.
Но продолжаю о жизни в Швейцарии. В одиннадцать часов утра я прекращал работу по переводу и мы шли на соседний холм, с которого хорошо было видно озеро. Тут была любимая скамейка, на которой мы обычно сидели и читали. Помню читали Плеханова о Чернышевском, читали и последние номера «Искры» — вещи, которыми теперь вряд ли кто интересуется, но тогда было другое время. Вопросами исторического материализма многие интересовались.
Летом 1904 г. шла Японская война. Мы, как и большинство русской молодежи, были пораженцами и радовались успехам японцев. Швейцарская молодежь, с которой мы встречались в пансионе, тоже была против русского царизма и кричала «Вив Куроки»! Царизм в то время не пользовался симпатиями на Западе.
Из Гунтена через Мейринген-Люцерн-Бруннен проехали в Цюрих. Мы были в восторге от этой дороги. Aare-Schlucht, Brünig-Bahn, Люцернский лев и особенно поездка по Фирвальдштетскому озеру — все было замечательно и запомнилось навсегда. Цюрих нам очень понравился, особенно река Лиммат, Бангофштрассе и рынок, который собирается по утрам в конце этой улицы. Из Цюриха мы отправились через Шаффгаузен, Линдау в Мюнхен и оттуда в Вену, где мы пробыли несколько дней. Тут, насколько помнится, мы прочли в газетах об убийстве Плеве. Хотя социал-демократическая партия осуждала террор, но все радовались смерти Плеве и почему‑то ожидали перемен к лучшему. Веной закончилось наше заграничное путешествие и через Варшаву-Киев мы вернулись в конце августа в Петербург-Сосновку к началу занятий в Политехникуме.
1904—1905 учебный год
Как и после прежних заграничных поездок, я вернулся домой с целым рядом планов о дальнейшей работе и с азартом принялся за дела. Учебные занятия отнимали мало времени. Лаборатория не была еще готова и лабораторных занятий не было. Были только практические занятия в решении задач по сопротивлению материалов и по теоретической механике. В общем, кажется, восемь недельных часов. Остальное время я тратил на свою научную подготовку. В это время я прочел «Уравнения в Частных Производных» Римана изд. Хаттендорф. Посещал лекции по теории упругости Бубнова и начал чтение книги Рейлея «Теория Звука». Эта книга произвела на меня большое впечатление. Особенно меня увлек приближенный способ вычисления частот колебаний сложных систем. В то время меня заинтересовала работа Фрама о крутильных колебаниях. Он рассматривал вал постоянного диаметра с двумя массами на концах. Пользуясь методом Рейлей, я показал, что влияние массы вала на период колебаний может быть легко учтено. Показал также, что тем же способом легко решается задача о крутильных колебаниях вала с несколькими дисками по длине. Эти результаты были опубликованы в моей первой печатной работе «О Явлениях Резонанса в Валах». Кажется, это было первое применение метода Рейлей в технической литературе. В дальнейшем я не раз пользовался методами Рейлей и его книга оказала на мою последующую научную работу очень большое влияние.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.