Воспоминания - [27]
У Феппля я тоже встретил любезный прием. Он разрешил посещать его лекции и занятия, позволил подробно ознакомиться с занятиями в лаборатории, с научными работами, которые там велись, с машинами и инструментами, которыми там пользовались. Все это было мне крайне интересно. Ведь это была самая знаменитая лаборатория, организованная еще Баушингером. По образцу этой лаборатории были устроены лаборатории во всех остальных Политехникумах Германии и во многих инженерных школах вне Германии. Оборудование лаборатории было устарелым. Мы в Петербургском Политехникуме и в других русских школах имели во многих случаях лучшее оборудование. Но была и громадная разница. Здесь, в Мюнхене, каждая машина приобреталась для определенной научной работы. Мы в России покупали машины в запас, чтобы они были под руками, если понадобятся для какой‑либо научной работы. Но таковой обычно не было. Здесь, в Мюнхене, я в первый раз понял, что значит вести в лаборатории научную работу.
У нас велись лишь установленные технические испытания материалов и установленные для студентов учебные опыты. В Мюнхене было иначе и скромное лабораторное оборудование использовывалось для новых научных исследований. Феппль интересовался в это время различными теориями прочности и при помощи особого приспособления раздавливал цементные кубики силами равномерно распределенными по четырем сторонам. Он также подвергал кубики всестороннему равномерному гидравлическому давлению в особом цилиндре. Результаты сравнивались с сопротивлением цемента простому сжатию между двумя плитами пресса. Все было ново для меня, начиная с простого сжатия.
Я сделал массу испытаний на сжатие цементных кубиков во время моих занятий в механической лаборатории Путейского Института. Это были установленные техническими нормами опыты на раздавливание и я не задумывался над всей сложностью явления раздавливания. Феппль на своих занятиях объяснял, как трудно осуществить равномерное распределение давлений, показал действие прокладок, действие смазывания парафином сжимаемых граней кубика.
Различные теории прочности были для меня настоящей новостью. Никто из наших профессоров не указал мне на этот предмет, а между тем по этому вопросу существовала уже большая литература не только старая (Куломб, Мариот, Понселэ), но и более новые работы Дюхема, Мора, Геста, Хюбера. Тогда же прочел все, что нашлось по этому вопросу в лабораторной библиотеке Феппля и решил, по возвращении домой, описать все эти работы.
Феппль вел занятия в лаборатории с группой человек в 15 и сам давал объяснения каждого опыта. Помню его опыты с прямоугольной бетонной балкой. Пользуясь зеркальными приборами Баушингера, он показывал, что поперечные сечения при изгибе остаются плоскими, что нейтральная линия, в случае материалов не следующих закону Гука, обычно меняет свое положение с изменением нагрузки. Опыт со сжатием длинных стержней тоже был поучителен для меня. Я слушал у Ясинского основную теорию продольного изгиба, но никогда не видал ни одного опыта и имел совсем неверное представление о явлении выпучивания сжимаемого стержня, когда нагрузка достигает Эйлерова предела. Феппль показал нам также свои опыты над осадкой грунта при приложении нагрузки, опыты с измерением усилий в стержнях в изобретенной им пространственной системы (Флехтверке) и, наконец, опыты с большим жироскопом, которыми доказывалось вращение земли. Все было для меня ново и интересно.
Многому я научился у Феппля в продолжении шестинедельного моего пребывания в Мюнхене и понял, что лабораторные занятия приносят студентам пользу лишь тогда, когда они ведутся опытным преподавателем, который непрерывно во время опыта дает объяснения и обращает внимание студентов на различные стороны явления. Лаборатория должна научить студента наблюдать и первые опыты должны вестись под непосредственным руководством. Простой опыт испытания на растяжение стального образца должен сопровождаться двухчасовой лекцией с объяснениями всякого явления, сопровождающего разрыв. А если поклонник студенческой самостоятельности предоставит студентов самим себе, те произведут опыт на разрыв и получат все требуемые результаты в полчаса, но при этом мало чему научатся.
По окончании занятий в Мюнхене я поспешил в Париж. Хотел поспеть туда к 14‑му июля, чтобы увидеть, как французский народ празднует день взятия Бастилии. Празднества я нашел малоинтересными. Уличные развлечения оказались такого же типа, как наши ярмарочные или народные развлечения на масленице в Петербурге. Толпы студентов на бульваре С. -Мишель тоже ничего особенного не представляли.
В то время я еще продолжал интересоваться социалистическим движением и читал первые номера «Искры» с большим интересом. Это был важный момент в истории русской социал-демократической партии. Состоялся съезд партии в Лондоне, на котором произошел раскол на большевиков под лидерством Ленина и меньшевиков, среди которых наиболее выдающимся теоретиком был Плеханов. Большевики (с их заговорщическими методами) привлекли преимущественно молодежь, студентов и мало развитой класс представителей от рабочих. У меньшевиков оказались главным образом старые интеллигенты. Уже в то время все эти споры казались мне неинтересными и нежизненными. Казалось, что нужно только добыть политическую свободу, а все остальное образуется потом и социализм восторжествует когда‑то в отдаленном будущем.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.