Воспоминания театрального антрепренера - [16]

— Вы подавали прошение министру внутренних дел? — спросил он, любезно предлагая мне место около письменного стола.

— Да, подавал.

— Резолюция господина министра на вашу просьбу такова: разрешить вам в городе Вышнем-Волочке постановку драматических спектаклей и взыскать в вашу пользу с губернатора нашего все убытки, понесенные вами с начала сезона по сие число.

После небольшого молчания, вице-губернатор сказал:

— Относительно последнего, Александр Павлович просил меня передать вам, чтобы вы зашли к нему на квартиру.

— Слушаю.

Я откланялся и хотел было уходить, но он меня остановил вопросом:

— Зачем было ездить с жалобами, неужели нельзя было покончить эти пустяки домашним образом?

— Я был вынужден к этому систематическими притеснениями начальника губернии…

— Ну, ладно, пожаловались вы министру внутренних дел, но зачем было еще министру двора доносить. Знаете ли вы, что из этого произошло?

Я отвечал отрицательно, вице-губернатор продолжал:

— То, что Александр Павлович отставлен от должности губернатора.

Это известие поразило меня до крайности и я пожалел, что сгоряча не остановил Сосницкого от сообщения графу Адлербергу происшедшего между мною и Бакуниным недоразумения. Убытков, разумеется, с него я не искал, хотя все это происшествие обошлось мне не в одну тысячу рублей. Вот какой, по-видимому незначительный случай послужил поводом к смещению с губернаторской должности Бакунина.

Только в июле начал я сезон и, конечно, ни коим образом не возвратил своих потерь за первую половину лета, хотя дела шли порядочно и труппа моя чрезвычайно нравилась жителям. Особенным успехом пользовались рассказов и Васильев, оба в то время молодые и оба талантливые. Впрочем, последний тогда не был еще окончательно сформирован, и я помню, как он сробел при первом появлении перед новою публикою. У него была поговорка: «сударь ты мой», которую он обыкновенно вклеивал при всяком удобном и неудобном случае. Выступил он в старинном водевиле «Кетли или возвращение в Швейцарию». Ему следовало пропеть куплет, начинавшийся так:

«О, мирная страна

Всегда пленяла ты поэта,

Ты красоты полна,

Ты нам убежище от света».

Павел Васильевич сбился с такта и исковеркал этот мотив во что-то невообразимое, пропев его:

«О, мирная, сударь ты мой

Всегда, сударь ты мой, поэта

Пленяла красотой,

Сударь ты мой, сударь ты мой…»

Публика неистовствовала от смеха, а сконфуженный артист предпочел весь остальной свой музыкальный номер промолчать.

— Что с тобой, Павел, сделалось? — спрашивал я его потом.

— Оробел… язык проглотил, сударь ты мой…

VIII

— Актерские оговорки: Г.А. Выходцев. — Рыбаков. — Актерские шалости на сцене: — Смирнов. — Милославский. — К-ский. — Ш-в.

Про оговорки на сцене существует масса анекдотов самого потешного свойства. В особенности отличаются оговорками провинциальные лицедеи, у которых редкий спектакль проходит без того, чтобы кто-нибудь из них «не проврался».

Бесспорно, это одно из величайших зол в смысле сценического успеха. Прежде всего терпят от этого авторы, потом публика и потом уже неминуемо актеры. Благодаря неуместно сказанной фразе, не во время произнесенному слову, получается очень часто искажение всей пьесы. Также теряет много пьеса и от того, что зрители хохочут там, где бы им следовало быть расположенными к слезам. В этом случае у публики иллюзия исчезает, эстетического удовольствия, за которым она собственно и идет в театр, не испытывается, и актеры в ее глазах получают слишком невыгодную себе оценку. Все одно к одному: актер глупо оговорится, публика не во время развеселится, а это в значительной степени расхолаживает всех действующих лиц; исполнители, как говорится, выходят из своих ролей.

Через это сценическое действие утрачивает свой вид и пьеса терпит незаслуженное fiasco.

Для избежания этого зла есть рациональное средство: внимательнее относиться к делу и тверже заучивать свои роли. Но где теперь найти таких, по истине, жрецов искусства?! А ведь только этим и можно достигнуть точной передачи мысли автора, без вольных и невольных погрешностей искажения. Крупные оговорки есть следствие уродливой актерской привычки говорить на сцене своими словами, мало придерживаясь текста пьесы. Я не знаю каким образом развивается эта пагубная привычка в провинциальных актерах, но знаю, что ею они щеголяют друг перед другом, как особенно выдающейся услугой родному искусству. Подобное небрежное отношение к делу, допускаемое невежественными служителями сцены, разумеется, находит себе место только в провинции, где современные театральные деятели смотрят на искусство исключительно с точки зрения материальной, где преследуются исключительно только гроши. Эти грошовые представители храма Мельпомены в последнее время дошли до такой поражающей смелости, чтобы не сказать более, что переделывают, в смысле перефразировок и самовольных добавлений, классический репертуар. Язык Шекспира, Гоголя, Грибоедова, этим господам кажется устаревшим настолько, что без их комментарий и без их соли, эти авторы идти уже не могут. Должно быть поэтому провинциальная сцена в настоящее, время производит удручающее впечатление и значение драматического театра в провинции теперь не превышает какого-нибудь ярмарочного балагана с труппою бродячих комедиантов. Это обстоятельство, главным образом, и ведет к окончательному упадку сцены, которая уж и без того давным-давно не блещет должным морализирующим и воспитательным характером для толпы.