Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - [106]

Он проводил меня до двери. Я был просто ошеломлен от того, что я попал прямо в цель. На следующий день, в три четверти третьего, я был в приемной и ждал часа, когда я мог увидеть генерала. Ко мне подошел мсье Рибур и сказал: «Капитан, я пришел сказать вам, что все поданные против вас доносы, были сожжены перед моими глазами, их было сорок. Вы можете говорить сейчас, и говорить все, что вам нравится, вас больше не будут преследовать».

Покой и радость вновь вернулись в мой дом, но 8-го мая град побил мой сад. Я потерял весь свой небольшой урожай. Те, кто избежал этой беды в Осере, сделали хорошее вино. Я сделал восемнадцать бочек из урожая моего маленького виноградника в Муффи, что помогло мне в 1822 году. В 1823–1824 годах урожай был средним, но в 1825 году я сделал отличное вино. Продав его, я погасил свою задолженность мсье Море и мсье Лабуру, и у меня осталось еще 300 франков, которые я сразу же выложил в бакалею, не взяв в долг ни одного су. Когда я вернулся домой, я сказал своей жене: «Я самый счастливый из всех людей. Я больше ничего не должен, а вот на 300 франков прекрасной бакалеи, за которую я заплатил наличными». Даже король не был счастливее меня. Мой маленький дом процветал, я ни от кого не зависел. Летом мы с женой вставали в три часа утра. В шесть часов я приходил из сада, чтобы открыть нашу маленькую лавку, и тотчас возвращался назад. В девять я ездил домой завтракать.

Так вот я и моя милая жена жили 30 лет. Земля ей пухом! Она всегда была доброй к беднякам. Каждый понедельник она доверху наполняла мелкими монетами большую деревянную миску, а потом раздавала их. Она вязала чулки для слепых. На это она тратила 12 франков в месяц. Я сказал ей: «Это же очень тяжело, моя дорогая». «Это принесет нам удачу», — отвечала она. Я продолжал потом это дело, но двое умерли, мне стало легче на шесть франков в месяц.

Мне невольно стало грустно, и, возможно, это здесь неуместно. Вернусь к рассказу.

С 1826-го по 1829-й год я жил совершенно спокойно, особо говорить не о чем. Мои 30 лет службы истекли. Я долго ждал этого момента. Я носил звание капитана 15 лет, 11месяцев и 9 дней. За 30 лет службы я получил 1200 франков, за 12 кампаний — около 240 франков, за 6 месяцев — 10 франков, всего — 1450. Я вышел в отставку 23-го августа 1829 года, когда истекли мои 30 лет службы. Мой друг приехал в Париж и через своего кузена, мсье Мартино де Шенеза, который отвечал за личные дела в кабинете военного министра, позаботился обо мне. Я получил эту прекрасную пенсию на улице Бель-Фи. Много людей присутствовало тогда, когда я получал эту свою пенсию — 1450 франков вместо 930-ти, как я и ожидал. Я вскрикнул от радости и сказал: «Очень хорошо! Теперь моим беднякам станет еще лучше». Я сдержал свое слово и удвоил расходы на благотворительность. Недалеко от меня жила вдова солдата, у которой были два сына и дочь. Ее сыновей я устроил в школу, она стоила мне 80 франков в год. Я отдал им всю свою старую одежду. Об одном из них я хочу сказать отдельно, его звали Шуд. Он так хорошо учился, что потом поступил в небольшую семинарию в Осере, и теперь он приходской священник. С тех пор мы ни разу не встречались, но я сделал добро, и этого достаточно для меня.

В 1830 году во Франции произошли большие волнения. Люди поднялись против старой монархии, они хотели навсегда избавиться от нее. Париж восстал — революции всегда начинались в нем. Париж желал менять правительство так же часто, как мы меняем наши рубашки. Осер также присоединился к движению, в нем тоже было неспокойно. К счастью, все происходило в нем в пределах центра города. Люди удовлетворились небольшими собраниями у Порт-дю-Темпль, ратуши и префектуры. А также на парижской дороге, чтобы перехватывать почту. Они не выходили далее холма Сен-Симеон, но почту эскортировали. Ах, эти храбрые защитники своей страны! Я тихо улыбался в душе своей и наблюдал за ними.

Власти поспешили восстановить порядок. Немедленно была создана Национальная Гвардия, и в кратчайшие сроки были проведены выборы. Я очень удивился, когда узнал, что я без своего согласия был назначен знаменосцем. Я имел все права, и закон был на моей стороне. Я сам мог решать — присоединяться к Национальной Гвардии или нет. Мне прислали свидетельство знаменосца. «Кто вам дал право назначать меня без моего согласия?» — «Все проголосовали за вас, вы были единогласно избраны, вы не можете отказаться». — «Значит, вы теперь хозяева, а кто ваш командир батальона?» — «Мсье Тюрке» — «Вы выбрали хорошего человека, и завтра я отвечу вам. Если я соглашусь принять ваше знамя, в полдень я буду в ратуше».

Я посоветовался со своей женой. «Ты не должен отказываться», — сказала она. «Но это большие расходы и очень тяжело для меня». — «Не отказывай, я прошу тебя, они подумают, что ты сердишься на них». — «Но причинили мне большие страдания своими доносами, и они заслуживают того, чтобы я отверг их». «Нет, — сказала мне она. — Не стоит об этом постоянно помнить». «Но ведь это же большие хлопоты, это обойдется нам в 200 франков». — «Не отказывай им, я прошу тебя».