Воспоминания советского посла. Книга 2 - [34]

Ллойд-Джордж взял со стола лежавший перед ним номер «Дэйли телеграф» и, указывая на него пальцем, воскликнул:

Мартин Мур уверяет, будто бы ваше пятилетка провалилась. Это вообще сейчас модная тема в Европе. Какая чепуха! Самое худшее, что может с вами случиться, это то, что вы закончите свою пятилетку не в пять, а в семь-восемь лет. Неприятно, конечно, но не смертельно. Пятилетка все-таки будет осуществлена, и Россия превратится в великую индустриальную державу. — И затем, подумав мгновение, Ллойд-Джордж прибавил: — Ваша пятилетка самое важное из всего того, что сейчас делается в мире. Исход ее будет иметь колоссальное значение для человечества. Вот попомните: если пятилетка окажется успешной, у вас найдется масса подражателей повсюду, в том числе и в Англии. А если пятилетка провалится (во что я не верю), то социализм и коммунизм будут отброшены по крайней мере на целое поколение назад.

Я заметил, что никто у нас не сомневается в торжестве пятилетки, если только не помешает война.

Ллойд-Джордж сразу как-то подобрался и задумался. Потом он заговорил:

— Вы говорите: война… Но откуда может прийти война? Из Европы? Не думаю. Кто будет с нами воевать? Англия? Нет, это совершенно невероятно. У Англии сейчас и без того достаточно хлопот: Индия, Оттава[25], безработица, военные долги, падение фунта, колоссальное сокращение внешней торговли… А сверх того, английские рабочие никогда не допустят войны против России!.. Франция? Но у Франции тоже достаточно собственных забот: Германия, военные долги, вассалы, которые вое время тянут с нее деньги… И, кроме того, неужели вы думаете, что французский солдат пойдет умирать за польские границы? Никогда! Французский солдат, пожалуй, еще выступит против немца, но воевать за Польшу? С какой стати?.. Кто же еще может вам грозить? Польша? Но что она в состоянии сделать одна, да еще в обстановке отчаянных внутренних трудностей? К тому же Польша сейчас гораздо больше опасается столкновения с Германией, чем с вами… Нет, я не вижу, кто в Европе мог бы напасть на вас. Я, правда, не упомянул в своем перечислении Германии, но… собственных хлопот и у Германии хватит по крайне мере на два поколения… Вы видите, весь Запад страдает от последствий войны 1914-1918 гг. Кому же придет здесь в голову начинать новую войну?..

События, как известно, разошлись с ожиданиями Ллойд-Джорджа. Германия, вскоре ставшая гитлеровской Германией, развязала всего лишь через семь лет после нашего разговора вторую мировую войну, во время которой она атаковала СССР. Политика же Англии, Франции и Польши в течение этих семи лет только поощряла империалистическую агрессивность Германии. Уже тогда мы, советские люди, предчувствовали возможность таких событий. Оптимизм Ллойд-Джорджа казался мне недостаточно обоснованным.

Я высказал ему эту мысль и затем прибавил, что громадный рост вооружений, который происходит в Европе в последние годы и по поводу которого сейчас разыгрывается столь недостойная комедия на конференции по разоружению в Женеве[26], заставляет нас сильно насторожиться. А к тому же, кроме Европы, имеется еще Дальний Восток…

— Да, да, — сочувственно откликнулся Ллойд-Джордж, — Япония представляет собой большую опасность.

Я это подтвердил и рассказал Ллойду-Джорджу кое-что из моих собственных наблюдений над тогдашними тенденциями японской внешней политики.

Узнав, что я проработал два года в Токио, Ллойд-Джордж снова засыпал меня вопросами. Больше всего он интересовался личностями: что из себя представляет император Хирохито? Что за человек генерал Танака? Сможет он стать диктатором Японии или не сможет? Как смотрят в Японии на японского посла в Лондоне Мацудайра? Считаются с ним или не считаются? И т. д. В меру возможности я старался удовлетворить любопытство Ллойд-Джорджа. И, когда тема о Японии наконец была исчерпана, я суммировал:

— Теперь вы видите, мистер Ллойд-Джордж, что наши опасения насчет возможности войны вовсе не так безосновательны.

Ллойд-Джордж возразил:

— Вижу! Но вижу также, что они преувеличены. Впрочем, вашу психологию, я хорошо понимаю: испытав интервенцию 1918-1920 годов, вы, конечно, не можете думать и чувствовать иначе.

Упоминание об интервенции сразу отбросило мысль Ллойд-Джорджа к далекому прошлому, По его живому лицу пробежала хитрая усмешка, и он воскликнул:

— Интервенция!.. А знаете ли вы, что даже в 1918-1920 годах Англии, в сущности, никто серьезно ее не хотел? Я сам решительно возражал против интервенции. Бонар Лоу тоже был против. Бальфур был скорее против, чем за. Наши либералы и лейбористы не хотели и слышать об интервенции. Даже наши военные относились к ней без всякого энтузиазма, особенно тогдашний начальник генерального штаба сэр Генри Вильсон. Военные считали, Россию нельзя завоевать и что если бы даже иностранным войскам временно удалось занять Петроград и Москву, то затем, после ухода этих войск домой, в России опять воцарился бы хаос.

Поэтому военные не сочувствовали планам интервенции.

Я подумал: «Да, теперь, четверть века спустя, ты хочешь снять с себя ответственность за интервенцию, а что ты скажешь о меморандуме из Фонтенбло?