Воспоминания советского посла. Книга 2 - [31]

Зато после окончания второй мировой войны Ванситарт, подобно многим другим представителям британского империализма, сделал крутой поворот и превратился в противника Советского Союза. Впрочем, тут едва ли была какая-либо непоследовательность с его стороны. Англичане подобного типа молятся обычно одному богу — Британской империи. В 30-х годах этому богу угрожала гитлеровская Германия, и Ванситарт был тогда германофобом. В наши дни этому богу угрожает — конечно, исторически, а не военно-стратегически — мощный подъем национально-освободительных движений в колониальных странах. Ванситарт очень плохо понимал движущие силы истории и потому объяснял пробуждение афро-азиатских народов и их борьбу против колониализма главным образом «происками коммунистов». В результате Ванситарт послевоенных лет превратился в советофоба. Но тут с ним произошла характерная метаморфоза: атакуя «мировой коммунизм» и «советский империализм», он сразу потерял весь свой литературный талант и всю свою незаурядную эрудицию. Читая его произведении послевоенных лет, я часто просто диву давался: до какой степени антисоветские стрелы Ванситарта оказывались тупы. Вот что значит выступать против сил прогресса в развитии человечества!

Однако я забежал далеко вперед. В те дни, когда я попал в Лондон в качестве посла, Ванситарт, с точки зрения англо-советского сближения, имел еще положительную ценность. В те дни он был проводником политики, которая объективно служила делу мира. Именно поэтому у меня сравнительно скоро сложились с ним не только вполне корректные, но даже дружественно дипломатические отношения. Вместе с тем, наблюдая близко работу Ванситарта, я стал понимать одну очень важную вещь в политическом механизме Великобритании, Я стал понимать, что хотя де-юре Великобританией правит парламент и выдвигаемый из его среды кабинет министров, де-факто эту задачу выполняет высшая бюрократия, прекрасным олицетворением которой являлся Ванситарт.

Как это происходило на практике?

Пример Ванситарта мог служить тому прекрасной иллюстрацией.

За то время, когда он занимал пост постоянного товарища министра иностранных дел (1930-1938), во главе Форин оффис сменилось четыре министра, принадлежавших к разным партиям и разным школам внешней политики: лейборист А. Гендерсон, национал-либерал Д. Саймон, консерватор мюнхенского толка С. Хор и консерватор антимюнхенского толка А. Иден. Но Ванситарт все время оставался на своем месте, сохраняя в своих руках очень большую власть и как глава аппарата и как авторитетный специалист в области международных отношений. За исключением, быть может, Идена, все остальные министры иностранных дел, с которыми Ванситарту пришлось работать, далеко уступали ему в знаниях и опыте. Это, естественно, давало ему большое преимущество над ними и открывало возможность для серьезного влияния на ход текущих дел. Для Гендерсона и Идена, со взглядами которых у Ванситарта было много точек соприкосновения, он являлся большой поддержкой, а для Саймона и Хора, политической линии которых Ванситарт не сочувствовал, он был большим препятствием.

Это не значит, конечно, что Ванситарт был в состоянии изменять общее направление внешней политики. Конечно, он не мог сделать ничего подобного. Однако его постоянная, упорная борьба против мюнхенцев внутри Форин оффис и — еще шире — в правительственных и парламентских кругах вообще до известной степени связывала Саймона и Хора. Едва ли можно сомневаться, что именно благодаря Ванситарту некоторые предательства этих махровых мюнхенцев были предупреждены. И, наоборот, едва ли можно сомневаться, что имению благодаря Ванситарту, вопреки этим махровым мюнхенцам, британским правительством были сделаны некоторые положительные шаги, которые иначе были бы невозможны. Так, летом 1934 г. в переговорах со мной, начатых по его инициативе, — подробнее об этом я расскажу ниже — он сделал важный шаг в деле разрядки напряжения, существовавшего раньше в англо-советских отношениях. Осенью того же 1934 г. он сильно способствовал приему СССР в Лигу Наций. Его влияние в немалой степени облегчило поездку Идена в Москву в марте 1935 г. Ни Саймон, ни Болдуин не смогли всего этого предупредить, хотя сами мало сочувствовали такому развитию событий.

Положенно, которое Ванситарт занимал в Форин оффис, не представляло ничего исключительного. Оно вполне соответствовало общей системе. Вековая практика британской государственности выработала метод своеобразного дуализма в управлении страной — сочетания парламентских министров с бюрократическими управляющими министерствами. По существующим правилам министрами могут быть только члены палаты общин или палаты лордов. Специалистов по различным отраслям государственной деятельности среди них немного. Обычный тип английского парламентария — это политик, который умеет хорошо говорить и понемножку знает все, но толком не знает ничего. Таковы даже лучшие из парламентариев, даже те, кто обладает широким политическим кругозором и имеет определенные взгляды в области внешней и внутренней политики. Исключения, конечно, бывают, но они лишь подтверждают правило.