Воспоминания советского посла. Книга 2 - [30]

Эта картина навсегда запечатлелась в моей памяти. И не случайно: то был любимый костюм и любимая поза Ванситарта. Каждый новый визит к нему (а их было много) только подкреплял первое впечатление.

Ничего интересного в нашем первом разговоре с постоянным товарищем министра не было. Ванситарт в беседах с послами вообще был осторожен, а в данном случае — осторожен вдвойне. Он ни на чем не ставил особого ударения, не углублял ни одного серьезного вопроса, а лишь бегло касался самых разнообразных тем, быстро переходя с одного предмета на другой. Я тоже был осторожен и не хотел сразу как-либо ангажироваться. Поэтому я больше присматривался и прислушивался, чем говорил сам.

В результате мой первый разговор с Ванситартом, выражаясь дипломатическим языком, был выдержан в «протокольном стиле» и лишь в малой степени затронул текущие политические и экономические вопросы, в частности вопрос о предстоящих торговых переговорах. Но сам Ванситарт произвел на меня сильное впечатление. Я видел пред собой образованного и культурного человека с острым умом и недюжинной энергией.

В последующие годы я близко с ним познакомился, имел с ним много дел и стал лучше понимать его значение — не только как индивида, но и как яркого воплощения определенного, очень важного явления английской жизни.

Биография Ванситарта была выдержана в стиле людей его класса. Он окончил Итон — одну из самых привилегированных школ Англии, в возрасте 21 года поступил на службу в Форин оффис, последовательно прошел все ступени дипломатической лестницы от атташе до советника, был личным секретарем министра иностранных дел лорда Керзона, занимал пост главного секретаря премьер-министра при Макдональде и, наконец, с 1930 г. стал постоянным товарищем министра иностранных дел. На протяжении своей служебной карьеры Ванситарт много раз бывал за границей: в Париже, Стокгольме, Каире, Тегеране. Он мне как-то рассказывал, что в молодые годы но дороге из Персии домой проезжал через Кавказ и навсегда сохранил лучшие воспоминания об его красоте и величавости.

Однако Ванситарт был не только дипломатом и чиновником. Природа наделила его также писательским даром: он был поэтом, романистом, драматургом и публицистом. Постепенно он создал себе литературное имя, и то, что из его произведений я читал или видел на сцене, не оставляло сомнений в талантливости автора. Особенно хорошо он умел изображать пустую жизнь английского фешенебельного общества, которую так близко знал и к которой относился с большим презрением.

Все это вместе взятое делало Ванситарта очень интересным человеком. Он был первоклассным специалистом по вопросам внешней политики. Он прекрасно знал людей и правы правящей верхушки. Он превосходно владел тремя языками. Он был чрезвычайно начитан в литературе — не только английской, но и иностранной, включая русскую. Вместе с тем Ванситарт был человеком сильной воли и крепкой административной хватки — на посту постоянного товарища министра он был настоящим хозяином Форин оффис. Еще важнее было то, что Ванситарт имел твердые убеждения. Вопросы внутренней политики его интересовали лишь постольку, поскольку они могли так или иначе отразиться на внешней политике Англии. Но зато в сфере внешней политики у Ванситарта была своя очень определенная линия, которой он был верен всегда и из-за которой ему приходилось в то годы немало страдать от интриг и нападок со стороны различных «умиротворителей» фашизма. Ибо Ванситарт 30-х годов был вполне законченный германофоб, а отсюда франкофил и в дальнейшем до известной степени русофил. С той, впрочем, разницей, что франкофилом он был по чувству и воспитанию, а русофилом только по политическому расчету. Легко понять, как трудно было Ванситарту работать c таким министром иностранных дел, как Саймон, или позднее приспособляться к такому премьер-министру, как Невиль Чемберлен. Не удивительно также, что мюнхенская клика относилась к Ванситарту враждебно и перед самой войной сумела-таки отделаться от него, сделав это, впрочем, чисто по-английски, то есть в порядке формального повышения в чине: в 1938 г. Ванситарт был назначен «главным дипломатическим советником британского правительства». Это означало, что он должен был покинуть активный и решающий пост постоянного товарища министра, уступив его А. Кадогану, и перейти на положение декоративного и мало влиятельного «мужа света», привлекаемого к оперативным делам, если и когда того захочет глава правительства или министр иностранных дел. Так как ни Чемберлен (тогдашний премьер), ни Галифакс (тогдашний министр иностранных дел) не проявляли желания о чем-либо «советоваться» с Ванситартом, то по существу он попал в отставку.

Вторая мировая война сыграла большую роль в судьбе Ванситарта. Она чрезвычайно подняла его авторитет. Ведь все его пророчества касательно Германии оказались правильными. Однако Ванситарт не вернулся в Форин оффис. У него в это время были иные планы. В 1941 г., получив титул лорда, Ванситарт уже формально вышел в отставку в связи с достижением предельного возраста[21]. Он хотел, перестав быть официальным лицом, получить большую свободу для развертывания антигерманской пропаганды. Он широко использовал эту свободу и в годы войны (особенно в первой ее половине) стал лидером германофобского движения в Англии, нередко скатываясь к чистому шовинизму.