Воспоминания советского посла. Книга 2 - [201]

Результатом было то, что 18 марта утром английский посол в Москве Сиидс явился к наркому иностранных дел М. М. Литвинову и по поручению своего правительства задал ему вопрос: что предпримет СССР в случае нападения Гитлера на Румынию? В тот же день вечером Литвинов по поручению Советского правительства ответил, что наилучшим способом борьбы против нависшей над Румынией опасности был бы немедленный созыв конференции из представителей Англии, Франции, СССР, Турции, Польши и Румынии. Советское правительство полагает, добавил Литвинов, что с психологической точки зрения такую конференцию лучше всего созвать в Бухаресте, однако оно готово согласиться на любой другой пункт, который будет признан удобным всеми участниками совещания.

Так начались тройные переговоры 1939 года между СССР, Англией и Францией, которым суждено было сыграть столь большую роль в событиях, непосредственно предшествовавших развязыванию второй мировой войны.

Здесь будет своевременно на момент остановиться и посмотреть, с чем шла каждая сторона к этим переговорам.

Советская сторона более чем когда-либо стремилась к сохранению мира. Она прекрасно понимала, как близко надвинулась опасность второй мировой войны, и готова была использовать любое подходящее средство для предупреждения или хотя бы отсрочки.

Советская сторона не предавалась никаким иллюзиям. Опыт прошлого оставил у нее лишь крайнее недоверие и раздражение по отношению к британскому правительству, и в частности лично к Чемберлену, но советская сторона полагала, что в международной области надо проводить политику разума, а не политику чувства. Поэтому советская сторона даже теперь, после всех разочарований предшествующих лет, считала необходимым попытаться наладить сотрудничество с Англией и Францией для борьбы против агрессоров. У представителей советской стороны теплилась надежда, что, может быть, трагедия Чехословакии открыла даже «кливденцам» глаза на опасность «умиротворения» Гитлера, опасность для самой же Англии, и что в силу этого правительство Чемберлена, наконец, пойдет на эффективное сотрудничество с СССР для предотвращения второй мировой войны. И если бы даже такая надежда в конечном счете оказалась иллюзорной, все-таки надо было сделать попытку договориться с Чемберленом и Даладье. Вот почему Советское правительство с такой феноменальной быстротой (в тот же день!) дало ответ на запрос британского правительства от 18 марта и сделало ему такое предложение, которое свидетельствовало о готовности принять действительно эффективные меры против нависшей над Румынией опасности.

Совсем иначе повела себе британская сторона, т.е. конкретно правительство Чемберлена. как показали дальнейшие события, трагедия Чехословакии решительно ничему не научила «кливденскую клику». Генеральная линия правительства Чемберлена ничуть не изменилась. Это правительство по-прежнему делало свою главную ставку на развязывание германо-советской войны и поэтому меньше всего хотело ссориться с Гитлером. Чемберлен (я беру, его здесь и в дальнейшем не только как личность, но и как воплощение большинства консервативной партии) все еще продолжал политику классовой ненависти в отношении СССР[228] и был так ослеплен этой страстью, что не видел, не хотел видеть ту пропасть, которая как раз в это время стала все явственнее разверзаться перед Великобританией. Этим объясняется и его поведение в ходе переговоров 1939 года. Если бы английский премьер действительно заботился о сохранении мира, как он о том неоднократно заявлял, то он с радостью ухватился бы за предложение, которое 18 марта ему сделал Советский Союз. И если бы это случилось, весь ход последующих событий принял бы иное направление. Возможно и даже вероятно, что в таком случае второй мировой войны вообще не было бы. Но Чемберлен, как дятел, продолжал упорно долбить в одну точку (советско-германская война!), и поэтому 18 марта он не только не схватил с радостью руку СССР, а, наоборот, начал тот систематический саботаж всяких попыток честного сотрудничества с Советским правительством, который прошел красной нитью через поведение британской стороны вплоть до самого конца переговоров. Чемберлен был так глубоко уверен в непогрешимости своих политических расчетов и в неизбежности германо-советского столкновения, что даже не заметил, как война подкралась к его собственной стране гораздо раньше, чем к Советскому Союзу. Впрочем, подробнее об этом ниже.

Да, саботаж переговоров о СССР (другого имени для этого не придумашь)^{31} начался с 18 марта 1939 г. 19 марта утром я получил из Москвы телеграмму, извещавшую меня о разговорах, происходивших накануне между Сиидсом и Литвиновым. Помня о тенденциозной «субъективности» сэра Эсмонда Овия во время англо-советского конфликта из-за «Метро-Виккерс» (1933 г.), посылавшего в Лондон весьма неточные отчеты о своих разговорах с Литвиновым, я решил на этот раз параллельно с англо-советскими переговорами в Москве информировать Галифакса обо всем, происходящем там, и с моего конца. Так легче было предупредить какую-либо дезинформацию со стороны Сиидса, если бы он вздумал последовать примеру Овия. В интересах справедливости должен, однако, сказать, что за все время тройных переговоров у нас не было оснований подозревать Сиидса в какой-либо недобросовестности.