Воспоминания собаки Мускуби - [9]
Я бросилась и, несмотря на встречный ветер, на дождь, который слепил мне глаза, я в несколько прыжков очутилась на противоположной стороне долины. Тогда я услыхала третий крик — последний, отчаянный, затем выстрел внизу в глубине равнины.
Это был, без сомнения, голос моего хозяина; выстрел его ружья! Я торопилась, я летела и очутилась около него… сверкнувшая молния помогла мне его увидеть и в темноте найти его!
Стоя около лошади, лежащей на земле, Роже всячески старался ее освободить от волка, который впился в ее шею, тогда как несчастная лошадь, изнемогая от боли, билась под укусами волка.
Второй волк, в некотором отдалении, выжидал только удобный момент, чтобы ринуться на Роже.
С яростью бросилась я на спину волка, душившего Бижу, — я его кусала, тормошила и трясла за шиворот. Наконец, он выпустил шею лошади, которая с отчаянным усилием встала. Ноги у нее тряслись.
Волк обернулся ко мне, глаза его метали искры, он кинулся и схватил меня за шею, раздирая свою пасть об острия моего ошейника.
Я воспользовалась этим и, быстро повернув голову, схватила его за горло, глубоко вонзив свои клыки в его шею, тогда как он, лежа на спине, извивался от боли.
— Браво… браво… Муска! Держи его, моя хорошая собака! — кричал мой молодой хозяин.
>— Браво… Браво… Муска! Держи его, моя хорошая собака!
Роже сделал шаг, направляясь ко мне, повернувшись спиной к своему другому врагу, который только и ждал этого. Волк вскочил и с раскрытою пастью бросился на него. Нападение было столь неожиданно и удар так силен, что бедный Роже упал, выронив свое ружье.
Мой противник, с перегрызенным горлом, лежал недвижным под моими когтями; я его оставила и бросилась на другого волка, который в эту минуту схватил Роже за руку, которую тот инстинктивно поднес к лицу! Волк не ожидал моего нападения и был вынужден освободить руку, которая была в его пасти.
Он бросился на меня с неописуемой яростью. На его несчастье, добродушная Мускуби была сегодня в боевом настроении. Я приняла его вызов, не дрогнув; и так как на войне дозволены все хитрости, я симулировала свою неловкость и, как бы нечаянно, подставила ему свою шею — мой хорошенький ошейник, который не был виден за густой моей шерстью.
Глупец попал в западню, двойной ряд его клыков попал на острия, и я проделала с ним тот же маневр, как и с первым.
Волк упал на землю, испустив дух!
— Паф!.. но кто же так метко выстрелил в эту минуту?
Это был Тисте, прибежавший к нам на помощь, когда почти все уже было кончено.
Бедные люди!.. Как они медленно передвигаются… им нужны и ружья, и лошади, и железные дороги!
— Паф!.. еще выстрел.
Обоим волкам не суждено уже было подняться; у каждого из них в ухе было по пуле.
Мы бы и так с Рублоттой вместе отлично прикончили обоих волков! Морда Рублотты, вся в крови, свидетельствовала, что она прибежала раньше Тисте; это она прикончила первого волка, которого я, могу сказать, изрядно потрепала.
IX
Возвращение домой
Благодаря быстро поданной пастухом Тисте первой помощи моему хозяину, потерявшему сознание во время битвы, Роже скоро пришел в себя. Он был очень сконфужен своей слабостью.
— Какой стыд, Тисте! — сказал он, — я упал в обморок, как молодая девица.
— Хорошо, хорошо, — ответил ему пастух, — у вас была только рука, Роже, вместо ошейника. Этот черт Мускуби, мне кажется, явилась как раз вовремя… Вот молодец!
Роже меня долго целовал. Ах, я никогда не забуду выражения его глаз!
Бижу, несмотря на свою рану, выглядел довольно бодро, он только немного хромал. Бедная лошадь, испугавшаяся воя волков, гнавшихся за ней, мчалась по скользкому от дождя грунту, поскользнулась и растянулась всеми четырьмя ногами. От этого падения на полном ходу и произошло все несчастье.
Полчаса спустя мы все собрались здравы и невредимы под крышей шалаша — веселые и бодрые.
Сильный порыв северо-восточного ветра разогнал тучи, снова показалось солнце, осветившее горы, холмы и равнину своим ослепительным блеском.
Тисте развел огонь, чтобы высушить одежды, а также и нас промокших, но не особенно пострадавших от волчьих зубов!
— Мы никогда не расстанемся с тобой, моя храбрая Мускуби! — воскликнул Роже, обмывая теплой водой все еще текшую кровь вдоль моей морды, хотя рана и не была велика. Никогда не расставаться! Увы! Можем ли мы сказать никогда?..
— Теперь моя очередь, — сказал Тисте, выходя из шалаша, — мы только выполнили половину того, что должны были сделать. Если я говорю «мы», то это привычка так говорить, так как Мускуби не дала нам даже времени подойти. Нам нужны теперь шкуры этих пройдох! Это уже мое дело, — добавил он с значительным видом, показывая свой нож. — Солнце пригревает, — и их товарищи не помешают мне.
Тисте направился через долину, Рублотта и я последовали за ним.
Когда пастух вернулся, нагруженный окровавленными шкурами и висящими волчьими головами, он не мог не улыбнуться, увидя Роже с ружьем в руке, стерегущего стадо и следящего за собаками.
Пребывание становилось опасным.
Наступало время гроз. Волки, гонимые голодом, спускались с вершин; надо было уходить.
На следующий день после нападения волков на Роже Тисте спрятал свое ружье в его обычное место, запер свой шалаш, заиграл на свирели, собирая свое стадо, которое значительно увеличилось благодаря рождению ягнят.
