Воспоминания [заметки]

[1] В этом отношении особенно много хлопот дал русскому правительству Виленский епископ Ропп, балтийский немец по отцу и поляк только по матери. Благодаря этому виленские поляки считали его немцем, а литовская его паства – поляком, что создало для него в его епархии крайне неудобное положение, из которого он старался найти выход, став на сторону польских национальных вожделений в крае, где польский элемент находится в меньшинстве.

[2] Я не подозревал в 1912 году, что наступит когда-либо время, когда Россия перестанет играть эту роль. К несчастью, оно наступило. Что сталось с самой Россией, видно всякому, но в каком положении очутилась Европа, лишившись прочных устоев на своём Востоке!

[3] Бессарабия была одной из тех областей России, в которых крепостное право не существовало. Оно распространялось там лишь на цыганское население.

[4] Если тем не менее Румынии удалось, после заключения Версальского мира, перенести свою границу с Прута на Днестр, то это случилось не благодаря её союзу с центральными державами, а оттого, что в 1916 году она им изменила, за что была вознаграждена бывшими союзниками России присоединением, кроме выговоренных частей Венгрии, всей Буковины и Трансильвании, после Версальского мира, ещё и Бессарабской области в целом её составе, без всякого плебисцита, а просто на основании постановления местного провинциального собрания, действовавшего под давлением из Бухареста. Этой уступкой всей Бессарабии наши бывшие союзники пожелали, очевидно, покарать русский народ, по их мнению, недостаточно наказанный крушением своей государственности, за большевистскую измену.

[5] В 1913 году Италия, а за ней и Германия, отказались от всякого участия в задуманной Австро-Венгрией войне с Сербией.

[6] Седьмого апреля 1913 года государственный канцлер Бетман-Гольвег произнёс речь, в которой была следующая фраза: «Если бы дело дошло до европейского пожара, который поставил бы друг против друга славян и германцев…» и т. д. Подобная фраза в устах канцлера была величайшей неосторожностью и возбудила испуг германского посла в Петрограде, приезжавшего ко мне нарочно, чтобы сгладить неприятное впечатление, произведенное этими словами на русское правительство и общественное мнение.

[7] Подобное отношение к войне характеризовало канцлера и высших чинов министерства иностранных дел, Яго и Циммермана.

[8] Чиновник австро-венгерского министерства иностранных дел, привезший в Берлин письмо имп. Франца Иосифа, ближайший сотрудник Берхтольда.

[9] Подобное истолкование неприятных раскрытий применялось в Германии и в других случаях. Так, вице-канцлер Пайер объяснял разоблачения известного д-ра Мюлона его патологическим состоянием.

[10] Королю тут изменила память. У России не было вообще ни намерения, ни основания вести войну с кем бы то ни было, пока её жизненные интересы не были затронуты. В этом смысле я и говорил с королем Карлом.

[11] Этот план уже начал осуществляться в военной миссии генерала Лимана фон Сандерса.

[12] 5 июля в Потсдаме состоялся совет, на котором было решено оказать Австро-Венгрии поддержку.

[13] В 1912 году и, вторично, – в 1913 году.

[14] Читай – немецкому.

[15] По выражению Мольтке, германская армия находилась в состоянии постоянной мобилизации.

[16] Адмирал Тирпиц в своих «Воспоминаниях» утверждает обратное.

[17] Факт этого труднообъяснимого запоздания побудил многих сомневаться в подлинности этих телеграмм.

[18] Так называл император Вильгельм Австро-Венгрию.

[19] В разговоре с бельгийским посланником в Париже бароном Бейенсом г-н фон Яго высказал ему мысль, что маленькие государства среди происходивших в Европе видоизменений не будут в состоянии сохранить независимое существование. 2-я Серая книга, № 2.

[20] Царь Фердинанд приобрел от какой-то театральной дирекции и хранил у себя регалии и полный костюм императора Византии.

[21] Неоспоримый факт нашей полной неподготовленности к войне не помешал германской националистической пропаганде, возведенной недавно в степень науки и имеющей своих профессоров и свои кафедры, распространить в Германии и за её пределами легенду о воинственных замыслах г-на Пуанкаре и русской военной партии, возглавляемой Великим Князем Николаем Николаевичем. При этом некоторые органы этой пропаганды изображали меня слепым орудием этой партии. О миролюбии французского правительства вообще и в частности г-на Пуанкаре довольно подробно упоминалось выше. Что же касается до воинственного задора «военной партии Великого Князя Николая Николаевича», то я считаю долгом совести заявить, что никакой военной партии в 1914 году в России не было. Если во время балканских войн в некоторых придворных и военных кругах Петрограда и замечалось довольно сильное возбуждение, то полный его неуспех имел последствием значительное успокоение всяких воинственных поползновений, от которых не осталось и помина в эпоху австро-сербского кризиса. Попытка представить меня орудием чьих бы то ни было воинственных замыслов не заслуживает даже опровержения. Всякий, кто хоть поверхностно был знаком с положением вещей в русских правящих сферах, мог бы сообщить изобретателям этой небылицы, что мои отношения к лицам, причастным к шовинистической агитации 1913 года, были таковы, что исключали всякую возможность сотрудничества с ними. Таких осведомленных лиц в Петрограде было очень много, начиная с членов аккредитованного при императорском дворе дипломатического корпуса, в числе которого были две германские миссии.

[22] По уверениям немецкого социалиста Бернштейна, никем не опровергнутым, германское правительство отпустило на нужды русской революции семьдесят миллионов марок.

[23] Наступление в Восточную Пруссию, предпринятое по просьбе Франции в критическую минуту, было блестящей импровизацией и не входило в расчёты нашего генерального штаба. Хотя оно достигло цели, сделав возможной победу французов на Марне, оно тем не менее кончилось для нас чувствительным поражением.

[24] В недавно изданных воспоминаниях лорда Барти, бывшего английским послом в Париже во время войны, враждебное настроение автора к русской политике обнаружилось в форме самых неприличных нападок на меня. В дипломатических кругах лорд Барти был вообще более известен своей грубостью, чем политическими талантами.

[25] В числе упреков, обращенных к монархической России враждебно к ней расположенной частью чешского общественного мнения, на первое место выдвигается отсутствие у императорского правительства точно разработанного плана воссоздания Чешского государства. Можно ли было ожидать от России такого плана и не было ли с её стороны благоразумнее и осторожнее не вмешиваться в эту внутреннюю национальную задачу самого чешского народа, которую, как нам казалось, он один мог разрешить? Этот вопрос напрашивается сам собой ввиду того, что, по мнению многих чехов, дело политического возрождения их родины совершено не вполне удовлетворительно с точки зрения некоторых частей населения Чехословацкой республики. Могло ли непосредственное участие русского правительства, хотя и искренно дружественного, но недостаточно знакомого с желаниями и нуждами населения, служить ручательством удачного выполнения этой трудной задачи? Навряд ли. Поэтому положение, занятое Россией, представляется мне правильным. Русское правительство решило ограничить свою роль энергичной поддержкой пожеланий чешского народа и ограждением его интересов в том виде, в котором определил бы их сам народ, от всяких посягательств извне, враждебных его национальным стремлениям.

[26] Это та самая граница, которая была предложена лордом Керзоном после заключения мира 1919 года, и поэтому носит его имя. Она была принята русскими делегатами в Париже, но затем отвергнута державами в угоду полякам.

[27] Министерство иностранных дел находится близ Певческого моста на Мойке.

[28] К сожалению, тут не обошлось без исключений. Нашлись поляки, в том числе пресловутый Пилсудский и его легионеры, которые с открытия военных действий оказались на стороне немцев и дрались против России.

[29] Само польское правительство понимает, что произвольное введение автокефалии православной церкви в Польше невозможно, и потому подменило законную юрисдикцию Московского Патриарха незаконной Константинопольского Патриарха, власть которого над Россией прекратилась пять веков тому назад.

[30] Признавая эту непретворимость русского элемента в захваченных ею восточных областях и видя в ней опасность для себя, Польша приступила к их колонизации путем расселения в них поляков, причём земли, взятые у крупных землевладельцев, преимущественно русских, дробятся не в пользу местного русского крестьянства, сильно нуждающегося в земле, а переселенцев из коренной Польши. Это лишний раз указывает, как мало польское правительство склонно считаться с возложенными на него Версальским договором обязательствами в отношении национальных меньшинств, протесты которых оставляются им без внимания. Пройдёт, вероятно, немало времени, прежде чем Лига Наций превратится из юридической фикции в организм, имеющий реальное существование.

[I] А. Н. Мандельштам. Le sort de l'Empire Ottoman. Payot. Paris, 1917.

[II] Сборник австро-венгерских дипл. документов 1919 года, стр. 3.

[III] Сборник австро-венгерских дипл. документов 1919 года, № 6, стр. 22.

[IV] Там же, № 10, стр. 39.

[V] Сборник австро-венгерских дипл. документов 1919 года, № 23, стр. 59.

[VI] Там же. № 13, стр. 46.

[VII] Сборник австро-венгерских дипл. документов 1919 года, № 15, стр.48-50.

[VIII] Сборник Каутского (1), № 7, стр. 11.

[IX] Сборник Каутского, № 49, стр. 74.

[X] Сборник Каутского, № 157, стр. 171.

[XI] Сборник Каутского, № 41, стр. 61.

[XII] Graf Joseph Stürgkh. Politische und militärische Erinnerungen aus meinem Leben. S. 232.

[XIII] Сборник Каутского, № 155, стр. 168.

[XIV] О. Наттап. Der neue Kurs.

[XV] Сборник Каутского, № 87, стр. 113.

[XVI] Австро-венгерский сборник дипл. док. 1919 года, № 8, стр. 33.

[XVII] Синяя книга. Франц. издание. Ч. I, № 4, стр. 14, 15, 17.

[XVIII] Синяя книга. Ч. I, № 9, стр. 29, 30 и 31.

[XIX] Газета «Temps» от 20 августа 1923 года.

[XX] Донесение сэра Фр. Барти. Синяя книга, № 99.

[XXI] Австро-венгерский сборник дипл. док. 1919 года, № 47, стр. 119.

[XXII] Сборник Каутского, № 126, стр. 146 и 147.

[XXIII] Оранжевая книга. Франц. изд. № 38, стр. 54.

[XXIV] Оранжевая книга, № 39, стр. 55.

[XXV] Синяя книга, № 48.

[XXVI] Оранжевая книга, № 43, стр. 60 и 61.

[XXVII] Сборник Каутского. Ч. II, № 337, стр. 54.

[XXVIII] Сборник Каутского. Ч. II, № 323.

[XXIX] Сборник Каутского. Ч. II, № 332.

[XXX] Австрийская Красная книга. Франц. изд., № 46.

[XXXI] Базельские известия, 21 сентября 1917 года.

[XXXII] Оранжевая книга. Франц. изд., № 58.

[XXXIII] Сборник Каутского, № 336.

[XXXIV] Базельские известия, 21 сентября 1917 года.

[XXXV] Франц. Желтая книга, № 54.

[XXXVI] Оранжевая книга. Франц. изд., № 60.

[XXXVII] Оранжевая книга. Франц. изд., № 63.

[XXXVIII] Сборник Каутского. Ч. III, № 488

[XXXIX] Сборник Каутского, № 441.

[XL] Сборник Каутского, № 396.

[XLI] Сборник Каутского, № 450.

[XLII] A. von Tirpitz. Erinnerungen. Leipzig, 1920.

[XLIII] Сборник Каутского, № 451.

[XLIV] Сборник Каутского, № 464.

[XLV] К. Kautzky. Comment s'est déclanchée la guerre mondiale. Paris, 1921.

[XLVI] Дипломатические документы Каутского. I, стр. 168.

[XLVII] GeneralBuat. Hindenbourg et Ludendorff. Pages 165, 166.

[XLVIII] «Es schleppen sich Gesetz und Rechte wie eine alte Krankheit fort».