Воспоминания русского дипломата - [304]
Православная церковь, свято хранящая начало соборности, с первых веков нашей эры, никогда не согласится на умаление его в пользу единоличного авторитета папы, хотя первенство в чести Римского первоиерарха не подвергается сомнению, и за ним могли бы быть признаны некоторые прерогативы дисциплинарного характера. Во всяком случае, соединение Церквей, конечно, не умалило бы, а возрастило бы реальное влияние папы в мире, хотя бы католикам и пришлось пересмотреть акты Ватиканского собора.
Обстоятельства сложились так, что все, казалось бы, указывает на необходимость пересмотра отношений между Православной и Католической церквами, и расчищает путь к сближению между ними. К сожалению, до сих пор сторонники соединения Церквей, как православные, так и католики, всегда стояли на почве не соединения, а присоединения другой стороны к себе. Понятно, что вопрос оставался на той же мертвой точке. Нет сомнения, что в коренных основах веры компромиссы не возможны, но существующая трудности гораздо более церковного, чем вероучительного, догматического характера.
Конечно, и здесь разногласие крайне существенно. Через папскую «безошибочность» перешагнуть невозможно, в этом католики должны отдать себе отчет. Это одинаково отделяет их от нас, как и от других христианских исповеданий. В самой католической среде сомнения заглушаются только навыком покорности, но время точит камень. Рано или поздно католикам придется сбросить этот балласт и отказаться от фиктивного единоличного внешнего авторитета, во имя укрепления внутреннего, духовного, свободно признаваемого авторитета Церкви в ее целокупности. Тогда наступит вожделенный день соединения.
В упомянутой выше французской брошюре о соединении Церквей мы все еще видим прежний скрытый мотив присоединения, но мы рады отметить хотя и робкий шаг в одном направлении. Автор признает, что пропаганда, имеющая целью индивидуальные обращения, едва ли служит делу соединения Церквей. Оставаясь на почве полного уважения к свободе личной совести и, следовательно, возможности перехода из одного исповедания в другое, мы убеждены, однако, что деятельность пропаганды должна сосредоточиваться на обращении нехристиан. Зазывание в свою лавочку христиан других исповеданий, обычно отзывается скорее профессиональным интересом, чем апостольским рвением, и не сближает, а усиливает взаимные предубеждения между исповеданиями. Нам, православным, особенно претят приемы униатства, чуждые откровенности и рассчитанные именно на заманивание, а не на свободно и сознательно совершаемый переход в католичество. Это какое-то своеобразное «отделение для некурящих», которое шокирует совесть.
Во всяком случае, надо выбрать одну из целей: сближение в дух любви и взаимного уважения, с конечной целью соединения Церквей, или индивидуальные и групповые обращения «еретиков». Вместе они не уживаются. Мы переживаем слишком серьезное время, чтобы уклоняться от постановки вопросов по существу.
И православие, и католичество были скованы многими историческими путами, которые создали для каждого из них свое отдельное русло, и воздвигли между ними толстую стену интересов, предрассудков, самолюбия и гордости, но земная человеческая основа подверглась и здесь и там неумолимому разрушению. Государственная мирская основа папства рухнула безвозвратно. Только что рухнуло и мощное здание Русской империи, «Третьего Рима», которое представлялось несокрушимым оплотом православия.
Ни Католическая, ни Православная церковь не увлечены, однако, в падении этих внешних опор. Наоборот, испытания и несчастия возвращают каждую из них к ее чистой духовной сущности.
Святая Русь была передовым оплотом Восточного православия. Где же она теперь! Какой позор и унижение терпят ее святыни! И где же народ, который попустил совершиться такому греху? Не терпим ли мы наказание, За недостаток рвения нашего к пересозданию внешнего мира, к улучшению нравственного и материального быта «малых сих»? Чем заполнена была пропасть между вершиной молитвенного созерцания и болотом, в котором продолжала копошиться жизнь миллионов, предоставленных самим себе? Не пострадали ли мы и от гордости, успокоившись на сознании, что обладаем полнотою истины, хранимой нами в нерушимой чистоте?
Мы готовы отдать должное христианскому Западу, в деле созидания и стремления претворить христианские начала в жизни. Но, отдавшись этому делу, не погрешил ли он в обратную сторону? Забота о практических результатах не затемнила ли самый источник, ее движущий? Удалось ли Западу христианизировать мир, или наоборот, в этой повседневной работе, христианское начало незаметно материализировалось, и в силу этого утратило в значительной степени свою действенность. Разве современная цивилизация отражает на себе христианские начала? Где они? Слышен ли голос Церкви, не скован ли христианский мир параличом?
Если в этом очерке я не закрывал глаза на наши грехи и недостатки, то да не подумает читатель, что я не вижу их, и быть может гораздо больше, на христианском Западе. Кто, однако, поставил нас судьями над нашими разъединенными братьями? Предоставим эти грехи их совести. Об этом ли памятовать нам, когда мы стремимся к объединение, или о словах молитвы, произносимой в Православной церкви перед приобщением Св. Тайне: «Еще верую, яко Ты еси Христос. Сын Бога Живого, пришедший в мир грешный спасти, от них же первый есмь аз»?
