Воспоминания Пьера Изместиефф, потомка русского княжеского рода Долгоруких и французского рода Блукет, талантливого шпиона, успешного бизнесмена, любителя и ценителя красивых женщин - [19]

Летом 1970 года до начала занятий я поехал на месяц в Берлин, чтобы «освежить» мой немецкий. Это мне и другим студентам посоветовали в INSEAD. В Берлине я познакомился с итальянцем Николо Селла де Мантелучи и Даниелем Гий, тесно сдружился с Жан-Люком Дебри, Тони Хамбро и Луи Ферраном, жил в одной комнате с сэром Дэвидом Пулем. Днем мы ходили в немецкий институт, а ночами гуляли в барах и на дискотеках Кюрфюрстендамм. Красивых немецких девушек хватало на всех желающих. Конкуренция была слабая, так как в то время Берлин был центром немецкого гей-движения. Иногда мне приходилось договариваться с Дэвидом, чтобы он предоставлял мне комнату для встреч, на что он всегда мило соглашался. Однажды была организована экскурсия в Восточный Берлин. Я не поехал, побоявшись, что коммунисты задержат меня как русского беглеца, родившегося в Лейпциге.

В сентябре мы с женой сняли квартиру около Фонтенбло, которую освобождали Жак и Мадлен Пижоль. Перевезти наши вещи с юга Франции мне помог мой шурин Жан-Луис на грузовике его папы и моего тестя.

Дочь записали в начальную школу, Мари-Терез сразу устроилась на работу, и начался мой самый счастливый студенческий год. Работать я не мог, так как расписание занятий плотное, нужно было только учиться вместе с мировой элитой. Со мной учились студенты из Polytechnique, из HEC, из Ecole Centrale, из Оксфорда, из Кембриджа… Всех не описать. Вначале было тяжело только потому, что 80 % лекций «case studies» — изучение конкретных ситуаций и проблем конкретных предприятий проводились на английском языке. Приходилось читать каждый день больше 300 страниц на английском, с чем я справлялся, но потом собирались маленькими группам, где каждый защищал свою позицию и свои решения, причем тоже на английском. В университете в основном все было письменно, поэтому к большому объему устной информации я был не очень готов. Зато англичане дебатировали блестяще и вызывали одновременно ревность и восторг у всех остальных студентов.

Но я довольно быстро адаптировался, и учиться стало легко и очень интересно. Кроме друзей по Берлину, появились четыре новых Игорь Ландау, Питер Кралич, Даниель Гий (которого я уже знал по учебе, но прежде мы не дружили) и Альфонсо Лопес.

Самым харизматичным из нас был Игорь, он познакомил меня со своим отцом, с которым я всегда общался на русском языке. Питер Кралич меня удивил своими способностями: приехав из Югославии, из Словении, не зная французского языка, выучил его за 3 месяца, слушая пластинки. Он был доктором немецкого университета, где оплатил свое образование, играя профессионально в баскетбол. И еще ему отказали в уроках быстрого чтения, обосновав, что быстрее чем он читать невозможно. Даниель Гий — суперспортсмен! Он занимался боксом, ходил на лыжах и ездил на гоночном велосипеде, на котором тренировался чуть не каждый день. Но он также был доктором по физике! Но и гулякой был таким же, как я. Альфонсо из Колумбии был очень скромным, но знал очень много и даже неплохо говорил по-русски. Был женат на Фине, яркой красотке из Венесуэлы. Мы стали дружить семьями. Но Мари-Терез комплексовала в этой элитной среде.

К концу первого квартала она мне объяснила, что разведется со мной, когда я окончу институт, и что я теперь свободный мужчина. Я понял, что она в очередной раз в кого-то влюбилась, и не стал переживать из-за этого. Через несколько дней после этого разговора с женой приехала с визитом делегация из Лондонской школы экономики. До сих пор помню только одну девушку, очень красивую, с отличной фигурой и ногами от ушей, одетую в «hot pants» — в переводе горячие шорты. Все мужчины не могли отвести от нее глаз.

Вечером после занятий я любил посещать одно кафе в Фонтенбло, где часто играл в flippers с Игорем. Вдруг отворилась дверь и появилась вся лондонская делегация в полном составе. Я со всеми быстро установил контакт, присел с ними за один столик и затеял разговор. Часа через два мужчины ушли, и я остался один на один с английской красавицей Джейн. Мы пошли ужинать, а потом (будучи уже свободным мужчиной) я пригласил Джейн переночевать у меня, объяснив всю ситуацию. Девушка согласилась, и мы пошли ко мне. Мы легли спать в комнате для гостей, а свое пальто и сумки она оставила в зале.

Когда мы проснулись, Мари-Терез уже не было, она рано утром уехала на работу. Но вечером по возвращении из института меня ждал большой сюрприз: матрас и простыни, на которых мы спали, были выброшены с четвертого этажа и валялись на траве. Прошло еще несколько дней, жена собрала свои вещи и с дочерью уехала навсегда к родителям. Мне пришлось занять 10 000 франков в первом национальном Ситибанке, чтобы свести концы с концами.

Жена сбежала, я стал счастливым холостым мужчиной. Я предложил Питеру Краличу, к которому часто приезжала невеста из Голландии, покинуть общежитие и переехать жить ко мне. Он мне составил классную компанию и даже дал мне повод бросить курить: просто сказал, что мне на это не хватит воли. С сигаретой я расстался 1 января 1971 года. С Жан-Люком мы стали дружить еще теснее. Я часто уезжал с ним на ужин или обед к его родителям в Asnieres под Парижем и познакомился с его братом Паскалем и сестрой Беатрис. В самом начале второго квартала появилась у меня молоденькая герлфренд, симпатичная блондинка, которая училась в лицее. Мы стали часто встречаться, флиртовать и вскоре обоим захотелось большего. Когда я понял, что буду у нее первым, я испугался ответственности и отказался лишить ее невинности. Думаю, правильно сделал.