Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917 - [59]

Одновременно явилась помощь из Швеции в лице бригады добровольцев Гамильтона, в рядах которой состоял бывший начальник персидской жандармерии полковник Яльмарсон. Однако ранее 1 апреля германцы не смогли направить свои войска в Финляндию.

Белые финские войска изнывали в непосильной борьбе с красными финнами, обильно снабженными русскими большевиками оружием, снаряжением и пр.

В некоторых пунктах края оставались еще русские войсковые штабы, и в их числе штаб 106-й пехотной дивизии. Из желавших остаться нижних чинов и офицеров был сформирован «Штаб русских добровольческих формирований», во главе которого встал генерального штаба полковник Свешников (бывший начальник штаба 106-й пехотной дивизии), назначенный большевиками командующим русскими добровольческими отрядами в Финляндии.

Войска корпуса начали выводить для демобилизации на Урал (в Екатеринбурге).

Офицерский состав остался из числа латышей и эстонцев, которым некуда было идти, так как их земля была занята немцами, и пришлось идти на службу поневоле.

Вскоре полковник Свешников уклонился от обязанностей командовать большевицкими отрядами и уехал на юг Финляндии (в Рихимяки), оставив за себя полковника Булацеля (офицер 9-го Финляндского стрелкового полка), соблазнившегося возможностью покомандовать дивизией. Когда белые взяли Таммерфорс, то Булацель был расстрелян по приговору полевого суда.

1 апреля из Данцига выступил корпус генерала фон дер Гольца, который через два дня беспрепятственно высадился не на Оланде, а в Ганге, начав оттуда наступление по двум направлениям: на Гельсингфорс и на Тавасттус, чтобы перерезать путь отступления от Таммерфорса финским красным. Финские егеря прибыли в край еще 25 февраля и были высажены в Николайстаде на берег. Большинство их вошло в отряд полковника генерального штаба Вилькмана (лейб-гвардии Драгунского полка), получившего задачу наступать с северо-запада на Выборг.

Главные силы генерала Маннергейма двигались на Таммерфорс.

Немцы явились в решительную минуту и сильно помогли, заставив красных, дравшихся с невероятным остервенением, отступить к русской границе, где они попали в мешок и были истреблены. Немногие сдались в плен. Таким образом, четырехлетняя упорная работа активистов добиться немецкой помощи вылилась в реальные формы: немцы освободили край от ими же самими насаженного в России большевизма, а вместе с этим финляндцы освободились и от всякой зависимости от России, так как ни русских войск, ни военных учреждений ко времени прихода немцев в крае уже не оставалось. Ушел из Гельсингфорса и весь флот, за исключением старых миноносцев 10-го дивизиона, переименованных в тральщики и уступленных в аренду капитану 2-го ранга Четверухину, поднявшему на них коммерческий флаг. Этот штаб-офицер предполагал использовать их для траления мин на артельных началах у побережья Финляндии, но расчеты его не оправдались.

В крае остались лишь одни ликвидационные учреждения, которые тоже в конце мая оставили край. Следует признать, что активисты действовали после большевицкого переворота чрезвычайно единодушно, энергично и не жалели ни сил, ни времени для достижения той цели, которой добивались.

Финляндия стала самостоятельной.

Глава 5

Наши отношения со Швецией и Оландский вопрос

Еще задолго до войны в Швеции стали раздаваться голоса, что Россия не оставила своего намерения завладеть Швецией и Норвегией, дабы иметь беспрепятственный доступ к открытому океану. Эти голоса усилились, когда был построен железнодорожный мост через Неву, а Финляндия была перерезана тремя вновь сооруженными железнодорожными линиями от Белоострова к Ботническому заливу. В Швеции стали кричать: «Это делается неспроста! Россия надвигается на Скандинавию».

Во всяком случае никакой опасности Швеции не угрожало, и крики о ней были созданы искусственно. Давно было замечено, что дух германизма – вообще желанный гость на Скандинавском полуострове, и многие шведы жаждали его в надежде, что объединенные германцы смели бы продиктовать мир всему свету. Еще после Франко-прусской войны 1870–1871 годов Германия поставила себе целью во что бы то ни стало ввести Швецию в русло своей интриги, завоевать ее симпатии и усилить до вражды старое чувство недоверия к России. В числе прочего она зародила там активизм, существовавший при денежной субсидии немцев. Для пропаганды были приглашены такие лица, которых никоим образом нельзя было бы заподозрить в том, что они состоят на германской службе, однако их деятельность и приемы были ярко отмечены традициями германской пропаганды за границей. Глубочайшее презрение к истине в агитации посредством печати было доведено до крайних пределов. Было выпущено много разнообразных брошюр, например «Русское вторжение в Восточную Пруссию», «Занятие Галиции», «Финляндский вопрос», но все они были полны искажения истины и дышали необычайной ненавистью к русским. Брошюра о Финляндии была издана в количестве 50 тысяч экземпляров и возбудила большой шум. Ее продавали в мясных и овощных лавочках, то есть в наиболее доступных для населения местах, буквально за гроши. Россия изображалась поверженной в прах.