Воспоминания о Николае Шипилове - [18]

Мог ли человек такого творческого и личностного калибра, каким был Шипилов, получить массовое признание сегодня? Вопрос бессмысленный. Современное широкое признание возможно только через ТВ и FM-радио — а там царит та же бепредельная пошлость. Даже такой шедевр, как пророческая песня «После бала», в которой Коля предсказал свою смерть, не может существовать в нашем музыкальном пространстве в шипиловском исполнении, с его пронзительной, искренней интонацией. Она должна быть адаптирована к вкусу толпы, через эстрадную обработку, что и сделал Маликов. Только в таком виде она станет «Песней года-1998». Коля прекрасно понимал свою не-рыночность и не хотел идти на поклон сильным мира сего, просить деньги на выпуск компакт-дисков. Когда после триумфа 1998 года серьезные коммерсанты от шоу-бизнеса предложили ему продать несколько песен для эстрадных звезд, он напрочь отказался — в нежелании размениваться на мелочи он оставался верен себе всю жизнь. Этот жизненный сценарий внутренней эмиграции абсолютно органичен для Шипилова. Коля предпочел при жизни категорически не суетиться и не участвовать в ярмарке тщеславия, а сосредоточиться на самом процессе творчества, предоставив возможность распорядиться его плодами друзьям и потомкам.

Когда я послушал сам и дал послушать своим друзьям, знакомым диск «Золотая моя, золотая» с Колиными песнями, мы, не сговариваясь, отметили, что шипиловский талант, яркий и мощный уже с юности, под конец жизни поднялся на какой-то иной уровень. Сама основа — душевная боль, ранимость, сердечность — осталась, но пришло новое состояние духа — наполненное глубокими надличными переживаниями по поводу поруганной и распятой родины. От темы личной неустроенности художника, непонятого эпохой, внутреннего «эмигрантства в своей отчизне» Шипилов обратился к теме России, ее кресту и назначению, глубочайшему неприятию социальной несправедливости новорусской эпохи. Достаточно послушать его песни «Ко мне постучался товарищ хороший…» или «Шахтерскую», чтобы увидеть, что Шипилов перерос личную боль и заговорил как творческий ходатай, как молитвенник за страну. Он действительно изменился, вырос, развился, в каком-то смысле переродился — оставаясь собой и не изменяя себе. Можно сказать, что этой глубинной трансформацией он опроверг философию своего старшего друга и литературного учителя Ивана Овчинникова, который был убежденным сторонником идеи неизменности характера русского человека. У Ивана даже есть стихотворение-заклинание о том, чтобы никогда не изменяться, никуда не развиваться, а просто собой оставаться. Шипилов в этом вопросе вроде бы соглашался с Иваном. Но вот на вечере в Новосибирской филармонии в 2001 году камера запечатлела слова Коли, что ему важно развиваться — и в своем творчестве, и во взглядах на мир. Формула «измениться, не изменяя себе», мне кажется, наилучшим способом объясняет все, что произошло с Шипиловым к концу жизни. Духовно он изменился так глубоко, что сумел понять и выразить какую-то пока еще не разгаданную русскую тайну, которую всем нам предстоит понять.

Благие перемены во второй половине жизни — удел немногих. Те, с кем это происходит, — либо раскаявшиеся разбойники, ставшие святыми (один мой знакомый, послушав Колину «Рождественскую» песню, так и сказал: «это раскаявшийся разбойник Кудеяр»), либо герои, одержавшие победу над собой. В Коле было что-то и от святого (его своеобразная юродивость и глубокая вера последних лет), и от героя. Но прежде всего он был художником, проводником божественной музыки, каналом, через который Небо хотело нечто сообщить нам.

Коля Шипилов был одним из самых ярких впечатлений моей жизни, повлиявших и на мою судьбу, и на личность. Только после его смерти я осознал: это был один из лучших людей, что я когда-либо встречал. Он очень сильно влиял на людей, сам того, наверное, не понимая. Речь даже не о том, что он многим в жизни помог. Просто в его присутствии острее понималось метафизическое существо нашей жизни. Коля был в некотором смысле воплощенная квинтэссенция русского начала. Не в том смысле, что его вершина, идеал — речь не об этом. Зато — сгусток. Концентрат. И это шло от него как электрический ток. Сам живя неустроенно и трудно, он обладал удивительным свойством стимулировать в других желание изменить, улучшить, преобразить жизнь — реализовать себя сполна! Пожалуй, самое главное, что я получил от общения с Николаем, это ощущение, что жизнь — великое чудо. Теперь для меня это так еще и потому, что в ней встречаются такие чудесные существа, как он. Вечная память тебе, дорогой Коля!

Сергей Ключников

«Спаси опять. Не уезжай…»

Не было ничего страшнее дня 18 августа.

Мы приехали с Феденькой на вокзал встретить папу. Выходя к поезду, он позвонил из Новосибирска: «Встретьте меня обязательно! Подарков везу-у! Сумки тяжеленные, неподъемные… Мне не дотащить с моими ногами. И целую пачку такого кр-расивого, огромного альманаха «Купола» с «Псаломщиком»! Как вы там? Расскажи что-нибудь!» «Ну что рассказывать! — говорю я Коле. — Приезжай скорей — наговоримся!»

И вот прошло три дня с той поры. Феденька тревожно сканирует выходящих пассажиров, волнуется: папа пообещал ему привезти камуфляж…