Воспоминания о моей жизни - [69]

Однако последний выставил здесь свои лучшие войска, а наши были уже далеко не те героические и стойкие полки, которые год тому назад дали Брусилову громкую победу. Очень далеко!

Болезнь духа не вознаграждалась и улучшениями материального порядка. Несмотря на то, что многое в этой области если не исправилось, то поправилось, все же мы по-прежнему уступали противнику в артиллерии и не сравнялись с ним даже приблизительно в авиации. Такой пустяк, как стальной шлем для нашего многострадального пехотинца, только теперь появился на фронте в ничтожном числе и рассматривался с любопытством, как диковинная новинка. Недостаточно мы были снабжены и противогазами, хотя занимались этим уже год. Не уверен, например, был ли у меня самого противогаз. А если был, то хранился и пылился где-то вдали. Вообще, к этому вопросу относились легче, чем следовало.

Шансы предстоявшей схватки были неравны – и не в нашу пользу.

На рассвете 6 июля противник обрушился сосредоточенным и интенсивным огнем многих батарей на участок второочередной дивизии (152-й?), занимавшей позицию несколько севернее направления Злочев – Езерна. Скоро сделалось ясным, что это подготовка к серьезной атаке и преддверие к широкой наступательной операции. Ослабленные революционным режимом резервисты и, частью, необстрелянная молодежь с трудом выдерживали этот огонь, а вскоре откровенно дрогнули, когда к обыкновенным снарядам прибавились газовые, окутавшие окопы ядовитым дымом. Один полк очистил свою позицию и в беспорядке отошел, вернее, рассеялся в тылах. Воспользовавшись этой «калиткой», открывшейся во фронте дивизии, немцы вошли в открытый промежуток, охватили два соседних внутренних фланга. В течение какого-нибудь часа-двух обозначился прорыв на участке всей дивизии. Она отходила под давлением.

Брошенные на помощь резервы, корпусные, а потом и армейские, не смогли восстановить положение.

Они быстро вовлекались в отступление, которое неудержимо расширялось и превращалось в стихийное. Противник перенес огонь на тылы и на подходившие резервы. Пехота наша, утратившая свою традиционную стойкость, оказалась неспособной ни на контрудар, ни на импровизацию обороны в ближайшем тылу, чтобы затянуть прорыв. Только превосходные действия нашей артиллерии сдерживали натиск преследовавшего противника. Воздушные его силы содействовали пехоте бомбардировкой наших батарей и отступавших, расстроенных частей. В нашем распоряжении, как всегда, было ничтожное число эскадрилий.

Наступило время, когда и артиллерия обороны вынуждена была сократить свой огонь. Батареи, угрожаемые с фронта и флангов наступавшим повсюду противником, одна за другой начали сниматься с позиций и переезжать на новые в более глубоком тылу.

События развивались с непрерывною быстротой. Штаб армии в Езерне постепенно становился ближе и ближе к полю сражения, которое надвигалось на нас.

Пришлось отдать распоряжение о переходе штаба армии в Тарнополь – с наступлением темноты. Еще раньше мною была принята «по секрету» мера предосторожности для отвода в район Тарнополя и к востоку от него всех обозов и поездов со снарядами и продовольствием.

Благодаря этой мере, мы после отхода за Езерну почти ничего не потеряли из наших передовых армейских запасов.

К 7 июля положение на фронте 11-й армии было таково: географически только на южной трети этого фронта шли решающие бои, и здесь мы были потеснены в общем направлении на Тарнополь. На остальных двух третях противник проявлял себя слабо, и мы удерживали свои позиции. Но в отношении сил в отступление было вовлечено на сравнительно узком участке больше половины корпусов, причем нажим неприятеля распространялся постепенно с севера на юг. Сначала подался назад 25-й корпус, за ним 17-й. Далее соседний 49-й перешел в контратаку (западнее села Перепельники), стараясь охватить фланг прорвавшегося неприятеля. Но эта атака только задержала ненадолго его распространение, и корпусу Селивачева пришлось тоже отходить.

Та же участь постигла корпуса крайнего левого фланга армии – 1-й Гвардейский и 5-й. Последний находился в стыке с 7-й армией. 7 июля немцы особенно нажали в этом месте, имея в виду врезаться между двумя армиями.

7-я армия, в свою очередь потесненная на своем правом фланге превосходными силами, начала общий отход.

Командование 11-й армии отдало 8 июля приказ об отводе своего левого фланга на тыловые рубежи впереди Тарнополя. Происходил большой загиб этого фланга, в то время как центр и правый фланг армии, в общем, удерживали свои позиции.

С одной стороны, нужно было взять отступление в руки и упорядочить его в наших целях (удержание района Тарнополя); с другой, бороться с шаткостью тылов, обычною в такой быстротекущей и неблагоприятной обстановке. В тыл хлынули беглецы с фронта и своими преувеличенными, паническими рассказами о том, что «все пропало», побуждали чуткие обозы и конные транспорты той эпохи скакать без оглядки на восток. Чтобы остановить и предупредить эту скачку, понадобилось послать на дороги в тылу энергичных офицеров и «ударников». Вооруженные нагайками, они навели порядок в обозах и перехватили в дни 9–11 июля тысячи «сознательных защитников завоеванных свобод», уходивших с фронта и сеявших в тылу панику.