Воспоминания о моей жизни - [44]

В ближайших окрестностях можно было видеть бывшие австрийские позиции, взятые нами во время первого майского удара.

Простояли мы в Олыке три дня, а 9-го перешли в местечко Рожище, в небольшом расстоянии к северу от города Луцка; этот последний Безобразов миновал намеренно, чтобы не стоять в одном месте со штабом 8-й армии, там расположенным.

Все эти дни до атаки, назначенной теперь на 15 июля, прошли в непрерывной подготовке к ней – в сосредоточении войск, их предбоевой группировке, разведках, особенно для артиллерийского огня.

Времени все же было мало, так как превосходная летняя погода вдруг сменилась проливными дождями и сделала трудными условия наблюдения. Оно могло быть только наземным, так как весь наш авиационный дивизион к этому времени числился инвалидом, а старшие штабы не дали других средств – вероятно, и не могли. Новые самолеты прибыли к нам и были собраны лишь к 27 июля, то есть явились горчицей после ужина.

Погода снова исправилась дня за два до атаки, но все многочисленные болота долины реки Стохода за время дождей сильно разбухли и не успели подсохнуть к 15-му числу. Это увеличило вязкость и труднопроходимость полосы, которую предстояло пересечь войскам, чтобы дойти до самой реки.

Наше исходное для атаки положение имело вид ломаной линии, исходящий угол которой оседлывал шоссе Ковель – Луцк и упирался в реку Стоход. Южнее линия, по которой гвардия сменила части 39-го корпуса, упиралась в треугольник болот восточного берега течения Стохода. Правее шоссе образовывался входящий угол, частью шедший по самому берегу Стохода (здесь стоял на позиции еще до нашего появления 1-й армейский корпус), частью пересекавший излучину реки (позиция 30-го армейского корпуса).

Как уже было сказано выше, на участке главного удара, отведенном для гвардии – для атаки Ковеля «с юга», – предстояло сначала переправиться через Стоход, правда, проходимый вброд, но текший по широкой, мокрой долине, а затем втянуться в узкие проходы между болотами и лесами по направлению к Озеряне.

На правом фланге гвардейского фронта мы поставили 1-й Гвардейский корпус; на левом – 2-й, добившись от штаба фронта предоставления нам здесь лишних четырех верст по фронту, чтобы получить «кусочек» более сухого места.

Оба корпуса, в особенности 2-й, были эшелонированы в глубину с расчетом образования достаточных резервов для поддержки и развития удара. Так как, несмотря на очень сильный состав полков (свыше трех тысяч человек каждый), каждый батальон при довольно растянутом фронте был на счету, я поднял вопрос о постановке на пассивном (по крайней мере, в начальный период атаки) участке Стохода, в исходящем угле нашего расположения, спешенной кавалерии. Ее было у нас более чем достаточно. Игнатьев поддержал меня, но Безобразов, живший идеей Доманевского об употреблении гвардейской конницы не иначе как в составе цельного корпуса, решительно этому воспротивился.

Пришлось лишиться двух семеновских батальонов и посадить их «наготове» в лесах на левом фланге 2-го Гвардейского корпуса.

1-й армейский корпус и 30-й получили задачи наступать правее Ковельского шоссе, стремясь выдвинуться за Кухарский лес и выйти на это шоссе с востока, в связи с действиями гвардии. Местность на этом участке фронта – сухая и доступная – более благоприятствовала наступлению с прорывом, чем пришедшаяся на долю гвардии. Но армейские корпуса, не успевшие пополнить свои потери, стояли в меньшем численном составе.

Правее войск гвардии должна была наступать 3-я армия Леша (с которым Безобразов поссорился при отходе Гвардейского корпуса от Холма примерно год тому назад и сложил свое командование). Левее – 8-я армия Каледина.

День 15 июля – именины нашего «Воеводы» – выдался, как говорится, «на заказ». Была прекрасная, пожалуй слишком жаркая, погода. Условия наблюдения оказались хорошими, и наша артиллерия справилась с задачей разрушения неприятельских пулеметных гнезд, проволочных заграждений и окопов. На артиллерийскую подготовку атаки было дано семь часов.

Ровно в один час дня люди штурмующих полков вышли из окопов и дружно двинулись в атаку.

Вскоре стали поступать сведения, пестревшие именами полков, взявших те или другие участки неприятельских окопов. «Овладели третьей линией», «ворвались во вторую линию», «остановились перед неразрушенной проволокой», «артиллерия пробивает дополнительные проходы»…

В общем, было ясно, что от первого толчка противник не устоял и что наши гвардейцы недаром имели долгий отдых; они справились и с неприятным болотом, и с австрийцами, поддержанными более упорными германцами.

Лейб-егеря имели красивое дело у колонии Переходы, хорошо укрепленной деревушки близ правого фланга гвардейской атаки.

В таком же духе обозначился результат дневного боя на фронте армейских корпусов. Они также продвинулись за линию неприятельских окопов, заходя при этом своим правым плечом.

К вечеру наша ближайшая задача – прорвать основную позицию противника – была выполнена. Оставалось на другой день довершить этот успех и развить его.

Днем в Рожище понаехало с тыла много всякого лишнего люда, движимого желанием до некоторой степени приобщиться к ожидавшимся «блестящим» победам войск гвардии.