Воспоминания о моей жизни - [32]

Поэтому я не буду здесь излишне повторяться, но остановлюсь, как сделал уже выше, на фактах и воспоминаниях, которые в том рассказе были бы не у места и могли бы задеть чувство узкого полкового патриотизма офицеров, моих бывших сотрудников. По отношению к большинству из них я не чувствую ничего, кроме благодарности за их работу и исполнение долга, особенно в бою; к отдельным офицерам – чувство более глубокое, личной привязанности; но наряду с этим я не могу вычеркнуть из моей памяти некоторых пятен на солнце, которые не были случайными и переходящими, а являлись результатом сложной и даже загадочной нравственной структуры корпуса офицеров лейб-гвардии Измайловского полка в течение нескольких десятилетий до войны.

Во время нашей стоянки вокруг пыльной деревни Бзите, на юге, в двух переходах, шли бои, и если мы не двигались вперед, то поле сражения само любезно подвигалось к нам. Шумы становились все слышнее и слышнее. И вечером 4 июля, когда полку было наконец приказано наступать к Красноставу, ему нужно было совершить лишь небольшой переход, чтобы оказаться утром 5-го сразу в передовой линии.

Измайловцы и преображенцы должны были сменить потрясенных непрерывными боями армейцев на участке позиции к северу от Красностава, по обе стороны реки Вепрж. Река являлась границей между полками.

Измайловцы на восточном берегу сменили на рассвете едва державшихся тульцев, которых оставалось так мало, что окопы казались занятыми точно условно, пунктиром. Между тем природные свойства позиции были выгодны: она шла по опушке не слишком большого леса на гребне, с которого открывался дальний обзор и обстрел в сторону Красностава; тылы окопов и сообщения были хорошо скрыты лесом. В некотором расстоянии за ним находились удобные позиции для батарей.

Как только свежая, полнокровная часть заняла эту позицию, ее потенциальные тактические условия сразу ожили и показали себя в бою 5 июля.

Измайловцы едва имели время осмотреться в окопах, как были атакованы от Красностава отборными – выяснилось впоследствии – немецкими войсками. Сюда для производства нового очередного прорыва германцы подвели гвардию и неожиданно нарвались на русскую гвардию, тоже свежую.

Весь день шел упорный бой как у измайловцев, так и у преображенцев. Повторные атаки противника были обоими полками отбиты. В 6 часов вечера бой стал утихать. Выражаясь языком сводок, прусские гвардейцы были с большими потерями отброшены в район Красностава. У нас создалось искреннее настроение одержанной победы и желание на следующее утро перейти в наступление. Лично я готовил нужные для того распоряжения.

За день боя измайловцы были усилены, по моему совету в штабе дивизии, гвардейской стрелковой бригадой, развернувшейся левее и обозначившей охватывающее положение (хотели подкрепить наш участок по самому плохому рецепту: прямо с тыла).

Кроме того, предоставили в мое распоряжение батальон или два семеновцев из дивизионного резерва. Я их не тронул, справившись с задачей дня собственными силами. Но в случае перехода в наступление эта свежая часть и гвардейские стрелки слева должны были бы сыграть большую роль.

Однако атаковать нам не пришлось. Где-то на фронте, кажется, правее преображенцев, противнику удалось глубоко прорвать наши линии. Понадобилось исправление общего фронта и новый отход.

Измайловцы отошли перед рассветом скрытно и в образцовом порядке. Я пропустил мимо себя каждую роту и дождался последних разведчиков, прикрывавших отступление.

Вообще, красноставский бой показал мне, какой солидный и надежный боевой материал представлял собою полк. Потери были значительны, и из строя выбыло убитыми и ранеными несколько офицеров.

Но измайловцы справедливо гордились днем 5 июля 1915 года и занесли его в боевую хронику полка на табельный листок. До Свинюхов 1916 года это сражение казалось лучшим с начала войны. Правда, мы оборонялись, но оборонялись активно, а противником была прусская гвардия.

Мне удалось добыть Георгиевский крест офицеру-пулеметчику Б. С. Гескету, лично взявшемуся за стрельбу, когда прислуга была переранена. Его довольно скоро пронесли мимо меня через лес на носилках. Он, в свою очередь, был ранен, и тяжело, в правую руку. Потерял способность ею владеть.

Командующему полком была объявлена Высочайшая благодарность (Государь сам поднял на эту ступень представление, просившее о так называемом благоволении). Из орденов мне, в полковничьем чине, давать было нечего, а произвести в генералы, очевидно, сочли преждевременным. «Благоволения» и «благодарности» обозначали у нас какие-то права на ускоренную выслугу пенсии.

Вскоре после Красностава, во время дальнейшего отхода и временного стояния измайловцев в резерве, в полк приехал корпусной командир генерал Безобразов специально поблагодарить офицеров и солдат за бой.

Новый начальник дивизии генерал В. В. Нотбек, принявший дивизию перед Красноставом, не счел нужным и психологически полезным сделать то же самое.

Начиная с Красностава, полк включился в тот огромный стратегический отход из Галиции, в котором еще так недавно я участвовал в рядах 31-й дивизии. Между прочим, в Холмщине она оказалась в июле где-то поблизости, и я получил привет и пачку новостей (частью грустных) от милых козловцев.