Воспоминания о К Марксе и Ф Энгельсе (Часть 2) - [41]

Когда здесь вновь забьет барабан? - подумал я, подходя к угловому дому по улице Koпо. Наконец-то я нашел дом, на третьем этаже которого должен жить мой итальянец. Наружная дверь оказалась незапертой, но в передней темнота, хоть глаз выколи. Я чиркнул спичкой и по крутой, узкой лестнице со сбитыми ступеньками поднялся наверх. Впечатление было такое, словно я находился в шахтном стволе рудника.

130

Добравшись до третьего этажа, я наконец нащупал рукой дверную ручку. Я постучал и оказался в кухне, навстречу мне вышла старая служанка в белом чепце.

- Синьор Сарпи? - спросил я.

- Такого не знаю, - ответила она.

- Очень сожалею. Впрочем, через две недели бородавка у Тома сойдет.

- Ах, так! Тогда входите.

Служанка постучала в соседнюю дверь.

Судя по виду дома, я ожидал, что попаду в самое жалкое из жилищ, но на деле оказалось не так. Я стоял в уютной, чистой комнате. Я увидел черное кресло, софу, застеленную шотландским пледом; на стене висело зеркало. У заваленного книгами, газетами и разного рода рукописями стола, на котором горела лампа, сидел мой итальянец и писал.

Он приподнялся - это был стройный человек лет сорока, с черной окладистой бородой. Это лицо, на первый взгляд совсем ничем не примечательное, выражало глубокую серьезность и пытливую вдумчивость. Я вручил ему пакет. Синьор Сарпи чуть взвесил его на руке, вмиг оглядел, все ли в порядке...

"Вы прямо из Кёльна?" - спросил он, жестом приглашая меня присесть на софу.

- Прямо оттуда.

- А давно пакет доставлен в Кёльн?

- Как мне было сказано, его только что доставил какой-то приезжий из Ливорно.

Синьор Сарпи, казалось, был очень доволен и несколько раз повторил: "Благодарю Вас, благодарю Вас!" При этом улыбка лукаво передавала его мысль: "Ты, молодой человек, здорово мог бы обжечься на этот раз!"

В его белой сорочке сверкала маленькая алмазная булавка.

Вежливо, но как-то рассеянно он справился о м-ре Кине и Карле Марксе. Мой ответ он едва ли слышал. Я видел, что он горит желанием ознакомиться с содержимым пакета, который тем временем положил на письменный стол. Было видно, что он не хотел вскрывать его в моем присутствии.

Чтобы положить конец этой неловкой ситуации, я удалился.

131

Я был рад, когда выбрался из этого жуткого квартала.

Я успел почти забыть о пакете с его загадочным содержимым, как вдруг однажды мне снова на память пришел этот вечер.

В Риме как раз происходили выборы в римский парламент. В декабре 1848 г. палата депутатов Папской области, вопреки всем протестам папы Пия IX, который находился в Гаэте, постановила созвать учредительное национальное собрание. Радикальный Ливорно от себя избрал Джузеппе Мадзини. Он объявился в Риме, и немного погодя стало известно, что он вместе с Саффи и Армеллини взял в свои руки власть в Риме с диктаторскими полномочиями.

Когда иллюстрированные газеты поместили первое изображение римского "триумвирата", я был изумлен. Несомненно, черты лица моего итальянца совпадали с изображением Мадзини. Значит, Мадзини пребывал в Париже под именем синьора Сарпи, тогда как все полагали, что он скрывается в кантоне Тессин? Я могу и ошибиться, но почти уверен, что в тот вечер я говорил с великим возмутителем спокойствия, который своей тайной деятельностью заложил основы новой Италии.

Впервые опубликовано в книге: Meissner A. Geschichte meines Lebens. II. Band. Wien und Teschin, 1884

Печатается по тексту книги Перевод с немецкого

ДЖОРДЖ ДЖУЛИАН ГАРНИ

Об Энгельсе 436

Я знал Энгельса. Больше полувека он был моим другом, и время от времени мы переписывались. В 1843 г. он из Брадфорда приехал в Лидс и отыскал меня в редакции "Northern Star". To был высокий, красивый молодой человек, с лицом почти по-мальчишески юным. Несмотря на немецкое происхождение и образование, его английский язык и тогда был безупречным. Он сказал мне, что постоянно читает "Northern Star" и очень интересуется чартистским движением. Так более пятидесяти лет тому назад началась наша дружба.

В последующие годы он был Нестором международного социализма. Было совершенно естественно, что так же как Тит был преемником Веспасиана, так и Фридрих Энгельс занял место своего высокочтимого друга Маркса, когда его не стало.

Он был верным советником, чьим мнением никто не посмел бы пренебречь. Быть может, неофициальная история германского социализма покажет, сколь многим обязана партия его мудрым советам: он способствовал сглаживанию острых моментов, предотвращению разногласий, мягко умерял необоснованные претензии и содействовал единству по принципу: все за одного, один за всех.

Автору "Капитала" суждено было высочайшее счастье - иметь такого преданного друга. Дружба Маркса и Энгельса была далеко не обычной. Если она и не была единственной в своем роде, то, чтобы найти ей подобную, нужно обратиться к античным легендам. Каждый из них мог бы соперничать с Дамоном в готовности принести жертву за Финтия. В своей общественной деятельности, как борцы за свои идеи, они походили на великих близнецов, так доблестно сражавшихся за Рим.

133

Энгельс, как, по-моему, большинство близоруких людей, писал очень мелким, но красивым и четким почерком. Письма его были шедеврами по богатству их научного содержания, и написал он их несметное количество, несмотря на то что помногу часов работал над собственными произведениями или переводами.