Воспоминания - [36]

— Mesdames, какой ужас! Точно, это Филипп ездит в моей ванне… Сумасшедший, он ловит дрова!.. Господи, какая жадность! У нас полон сарай дров, а он из-за трех полей дров жертвует жизнью…

— Покажите мне Филиппа! Я хочу видеть Филиппа! Пустите меня!.. — опять забушевала тетя Надя и слабыми, худыми руками начала тянуться к окну; маменька бросилась на подмогу теткам, а я со страху соскочила с окна и забилась в углу и оттуда одним глазком выглядывала на мою бедную тетю Надю; с тех пор, как она захворала, меня к ней не пускали… Тут только я увидала, как она страшно переменилась: толстая прекрасная коса ее была острижена, волосы на голове торчали какими-то мохрами, все лицо с кулачок, два огромные глаза и сама вся худая-прехудая… Совсем не моя милая тетя Надя, точно кто-то чужой, страшный! Мне так стало ее жалко, что я заревела во все горло. Не помню, кто меня стащил в комнату бабушки, только я очутилась около сестры Лизаньки, долго еще плакала и никакого наводнения больше не видала. После, уж мне рассказывали, что папенька забрал со двора нашего из низенького домика к нам наверх резчика Салова с женою и его рабочими; и много других женщин и мужчин, которых вода выгнала из соседних подвалов, принял к себе папенька. Да еще, говорят, кого-то втащили на веревках в слуховое окно, так что все верхушки нашего дома битком набились чужим народом, с которым, говорят, папенька и дяди мои проспали эту страшную ночь на большой площадке над лестницей и передней, вповалку на полу, потому что нигде свободного местечка больше не было. Но, Боже мой, что сталось с нашими парадными комнатами и всем нижним этажом… Когда вода убыла, увидели, что все полы в них провалились, вместо них остались только страшные черные ямы, даже все низы печей размыло водою. Куда ни взглянешь, всюду полное разрушение… Слава Богу, что никто из домочадцев наших не утонул в этот страшный день. Даже жадный Филипп наш, Бог его ведает как, сумел в той же ванне благополучно вернуться домой и остался живехонек. Дома соседей наших, Варнека и Гомзина, построенные на высоких каменных фундаментах, в которых были только подвалы, почти совсем не пострадали; вода до жилых комнат не дошла.

Разумеется, Академия тотчас распорядилась починкой нашего дома. Закипела работа. Из подвалов выкачали всю воду; над черными провалами по всем комнатам перекинули длиннее доски, так что можно было переходить из комнаты в комнату. В подвалах наставили много печей с длинными трубами и жарили их с утра до ночи, так что ат промокших стен пар валил клубами. Но все-таки это была только одна просушка, а приступить к настоящим поправкам нашего нижнего жилья можно было только весною. Как сельди в бочке, прожили мы эту зиму; помню, что мы даже обедали и пили чай на площадке над лестницей. Бедному папеньке решительно негде было примоститься с своею работою; и он бы верно сильно скучал, если б не был в это время очень занят как член «Василеостровского комитета попечения о пострадавших от наводнения». А так как папенька ничего вполовину делать не умел, то и втянулся в это доброе дело сердцем и душою. За это усердие он после был награжден орденом св. Анны 3-й степени.

Подходил май месяц, и пришло время подумать о даче. Нанять наш домик на Черной речке было невозможно, потому что после наводнения в нем было страшно сыро. А тут добрейшая Надежда Никитишна Кутузова, которая проводила в Гапсале каждое лето, соблазнила и папеньку нанять себе там дачу. Он согласился, списался с кем-то, и для нас наняли у вдовы Кюзель прелестный домик с садом и особой ванной, на самом берегу моря.

Тетенька Надежда Петровна, хотя значительно поправилась после своей тяжкой болезни, но после воспаления мозга в полный разум все еще не пришла, так что одно время начали бояться, чтобы она не осталась на всю жизнь идиоткой, а потому увезти ее далеко от доктора, который следил за ее недугом день за днем и надеялся ее вылечить, было опасно. Бабушка Марья Степановна, обе тетки мои, — которые вообще больше любили город, чем дачу, охотно остались с тетей Надей в Петербурге, а мы впятером: папенька, маменька, Лизанька, я да няня моя Аксинья, в четырехместной карете, на долгих, 14-го мая отправились в Гапсаль.

VI

Последствия наводнения. — Хлопоты с больной теткой. — Постройка ледяной горы. — Поездка в Гапсаль. — Генеральша Резвая. — А. И. Сапожников. — Анекдот о графе Клейнмихеле. — Жизнь в Гапсале. — Возвращение в Петербург. — Гувернантка Е. Н. Геммер. — Учитель французского языка Lioseun. — Маскарад в нашем доме. — Шпион Элькан. — Фокусы. — Необычайное появление крысы. — Кончина императора Александра I. — 14 декабря. — Бунтовщики в нашей кухне. — Раненый унтер-офицер. — Арест отца, его допрос и оправдание. — Павел Бестужев. — Объяснение с императором Николаем. — Похороны императора Александра I. — Протоиерей Масловский. — А. Н. Рускони. — Лечение симпатическими средствами. — Излечение императора Николая. — Кончина императрицы Елизаветы Алексеевны. — Рассказ о ее последних днях Ю. Д. Тиссен. — Таинственная шкатулка. — Ф. Н. Кусова и Касель. — Семейная картина. — Могила Рылеева.