Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг. - [12]
О его назначении в январе 1927 г. вновь ходатайствовал И. М. Тютрюмов, который писал декану юридического факультета, что «Г[осподин] Гримм по справедливости считался лучшим романистом в России… Он известен и своими научными трудами по истории и системе римского гражданского права»[141]. В начале 1927 г. Д. Д. Гримм согласился занять вакантную кафедру римского права на юридическом факультете Тартуского университета, в стенах которого когда-то началась его преподавательская карьера. «…Я с благодарностью принимаю избрание меня ординарным профессором на вакантную кафедру системы римского права в Дерптском университете», — писал он в Эстонию 29 января 1927 г.[142]15 марта 1927 г. Совет Тартуского университета избрал Гримма ординарным профессором, а 28 марта министр приказом № 32335 утвердил его в этой должности с разрешением в течение 5 лет вести занятия на немецком и русском языках, поскольку профессор совершенно не знал эстонского языка[143]. В начале сентября 1927 г. Д. Д. Гримм, его жена Вера Ивановна, сын Иван с супругой Марией Владимировной и сыном Константином, а также няня Степанида Кузьминична Кузьмина, служившая в доме профессора свыше 30 лет и добровольно последовавшая за его семьей в эмиграцию, прибыли в Тарту[144].
Новая среда тепло приняла профессора. Он начал читать лекции по римскому договорному праву и вести практические занятия по системе римского права. Кажется, что Гримм наконец обрел долгожданный покой. В январе 1931 г. он с юмором писал своему младшему коллеге Петру Александровичу Остроухову (1885–1965) в Прагу: «Лично мы живем по-старому, как полагается в фортеции: мы в фортеции живем, хлеб едим и воду пьем, — только без дальнейшего продолжения этой солдатской песни: картечи не хватает»[145]
Но, конечно, не все было так гладко. Д. Д. Гримму пришлось столкнуться с экономическими проблемами, порожденными мировым кризисом, о которых он писал все тому же Остроухову в июле 1932 г.: «Здесь тоже идут сокращения. Уже сократили нас с января т[екущего] г[ода] на 15 %, и теперь, по-видимому, предстоят новые сокращения <…> Вообще, вся Европа живет сейчас без завтрашнего дня, как мы, грешные, с 17-го года»[146]. Случались проблемы и в университете. Так, в январе 1935 г. был сорван объявленный профессором курс по римскому договорному праву. На первую лекцию пришло только двое студентов, а на вторую и третью не явилось никого. Гримм был обижен: «При таких условиях я считаю дальнейшие попытки чтения объявленного мною курса бесцельными и несовместимыми с моим достоинством»[147].
В 1929 г. Д. Д. Гримм принялся за мемуары и писал их в течение двух лет. Целью своих воспоминаний он называл «правдивое сказание о том, чем был и какую роль в действительности играл преобразованный Государственный совет в строю наших конституционных учреждений»[148]. Научная квалификация и историческая отстраненность Гримма придают особый ракурс его воспоминаниям, в то же время не лишая их индивидуальности и определенной субъективности. Они отразили в себе не только время, но и внутренний мир этого истинного осколка старой уходящей России, в эмиграции вновь пережившего все перипетии самого плодотворного периода своей жизни. Стиль и манера повествования записок Д.Д. Гримма погружают в университетскую жизнь и атмосферу высшей власти предреволюционного Петербурга[149].
На рубеже 1920-1930-х гг. заметно омрачили жизнь престарелого профессора следующие семейные обстоятельства. Еще в Праге, в июне 1922 г. его сын Иван женился на молодой красавице Марии Владимировне Максимовой (1900–1941). В марте следующего года у них родится сын Константин. Осенью 1927 г. все вместе они окажутся в Тарту. Там некогда счастливый брак даст трещину. У Марии возникнет роман с Василием Александровичем Карамзиным (1884–1941), бывшим кавалеристом, служившим вместе с Николаем Гумилевым, и правнуком брата великого историка. Иван, видя бессмысленность попыток сохранить семью, даст супруге развод, и 23 октября 1929 г. Мария повторно выйдет замуж, взяв фамилию нового мужа — Карамзина. Под ней она и войдет в эмигрантскую литературу как талантливая, незаурядная поэтесса. К слову, в декабре 1931 г. Иван Гримм также повторно сочетается браком. Его избранницей станет Наталья Васильевна Маслова (1899–1943), и вскоре у них появятся общие дети — Алексей (1933) и Ольга (1936). Нет сомнения, что Давид Давидович Гримм переживал за судьбу своего сына и что перипетии его семейной жизни воспринимались им тяжело. Но едва ли не более сильным ударом для профессора стал уход из жизни любимой супруги Веры 2 марта 1930 г.
В эстонский период Д.Д. Гримм принимал активное участие в эмигрантской общественной жизни. Со слов Тамары Павловны Милютиной (1911–2004), его приезд «украсил русский Тарту»
