Воспоминания и мысли - [9]

В Оксфорде он первый отвел подходящее место изучению географии. Лекции его по этому предмету произвели сенсацию. Некоторых это забавляло, других же интересовал вопрос, будут ли эти лекции пользоваться успехом. До этих пор преподавание географии в мужских и женских школах было очень ограничено, за немногими исключениями, никто не придавал этой науке того значения, какое придается ей теперь. Предмет этот был совершенно нов в Оксфорде, по крайней мере для старых членов университета. Несмотря на это, к чести их будь сказано, они присутствовали на лекциях и простодушно слушали совершенно неизвестные для них истины о мире, в котором они жили.

Мы вместе с мужем чертили большие стенные карты, предназначавшиеся для залы, где читались лекции. Как-то я была занята черчением карты Европы, на ней были также изображены северный берег Африки и часть Малой Азии. В это время пришли несколько товарищей мужа. Я продолжала свою работу. В разговоре с мужем коллеги его выразили ему свое удивление тому, что у него явилась странная идея ввести в курс преподавания в Оксфорде такой элементарный предмет, как география. Затем речь зашла о письмах, недавно полученных нами от Артура Стенли и от Теодора Вальронда, путешествовавших в то время по Египту. «Где же находится Каир?» – спросил один из собеседников, поворачиваясь к столу, на котором была разложена карта. Я обратилась с тем же вопросом к сидевшему рядом ученому профессору. Его взгляд беспомощно блуждал по карте, не будучи в состоянии найти местоположение Египта! Я сделала вид, что очень занята работой, чтобы скрыть невольную улыбку.

Мой муж был одним из организаторов преподавания прикладного искусства. Зимой 1852―1853 гг. он получил от университетской администрации разрешение прочесть курс по этому предмету. Лекции его были впоследствии напечатаны отдельным изданием под названием «Principles of Imitative Art». В то же время муж начал помещать критические статьи по искусству в газете «Morning Chronicle» и еще в другой газете. Для этого он посещал в Лондоне картинные галереи и выставки. После первого посещения салона английских художников он писал своей матери:

«Вот было бы забавно видеть, как я в обществе журналистов расхаживаю по залам и записываю свои замечания. Я отправился в Лондон с архитектором Скоттом, пригласившим меня принять участие в митинге его рабочих и прочесть им лекцию “О декоративном искусстве” и “Об уважении к труду”. Жозефина и я заняты теперь оба копированием рисунков Тернера в Taullor Gallery…»

Предаваясь с неутомимой настойчивостью изучению интересовавшего его предмета, Джордж Батлер спешил поделиться с другими приобретенными знаниями. Посреди своих многочисленных занятий он находил еще время для изучения надписей осков при помощи документов, найденных им в Бодлеянской библиотеке в Оксфорде. Он живо интересовался историей этого времени, дошедшей до нас благодаря прекрасным запискам и изображениям памятников, находящихся в музее в Болонье. В этих записках описывается жизнь осков, умбров и этрусков. Джордж Батлер воспользовался своими продолжительными каникулами, чтобы закончить серию больших копий с этих памятников. Моделью ему служили маленькие гравюры, находящиеся в Бодлеянской библиотеке. Копии эти, сделанные сепией, были повешены на стенах залы, где читались лекции; они служили иллюстрацией лекциям о древних расах Италии.

Когда через несколько лет мы посетили Флоренцию, то видели развалины некоторых циклопических памятников. Это доставило нам большое удовольствие, и мы вместе сделали несколько эскизов. В яркий зимний день совершили мы чудную прогулку в экипаже по высотам Фьезоле, где можно видеть гигантские камни, единственные остатки от стен древнего этрусского города.

В то время муж мой вел переписку на латинском языке с некоторыми иностранными учеными, между прочим, с доктором Ритлем в Бонне, профессором древней литературы, затем с профессором того же университета Бернсом, а также с Леопольдом Шмидтом и Филиппом Вагнером, оба они были из Дрездена.

У меня сохранилось много воспоминаний из нашей жизни в Оксфорде, как приятных, так и неприятных. С особенным удовольствием вспоминаю наши прогулки верхом в чудные летние вечера. У меня был прекрасный рыжий конь, подаренный мне отцом. Мы объездили все окрестные холмы. За оградой нашего маленького сада росли огромные вековые деревья, весной в чаще их днем и ночью распевали соловьи. Эти классические певцы с особенным искусством пели в Баллейском лесу. До самого заката катались мы иногда по заросшим травой тропинкам, окаймленным густым кустарником, – любимое убежище соловьев, там-то слышали мы порой дивные концерты.

Другим источником удовольствия было изучение истории и литературы Италии. Россетти собирал тогда материалы для своего сочинения «Dante and his circle». Для этого он переводил на английский язык «Vita nuova» и лирические поэмы Данте, а также сонеты и поэмы предшественников Данте ― Кавальканте, Орланди и Анжиолиери из Сиенны. Россетти показывал нам время от времени части своего перевода чудных сонетов Данте, которые он старался перевести на наш язык как можно лучше. Благодаря своей любви к классикам и верному критическому взгляду муж мой снабжал переводы Россетти полезными комментариями, но обыкновенно ему приходилось делать мало поправок.