Воспоминания гермафродита - [31]

Среди горестей, однако, меня преследовала одна безумная иллюзия, в которой, несомненно, меня можно упрекнуть. Но кто осмелится сделать это? Ведь меня полюбила девушка, причем так, как любят впервые в жизни. По крайней мере, она в это верила.

В своем великодушном неведении она не требовала ничего больше тех скромных утех, которые я ей открыл. Позже она забыла обо мне, и это меня убило. Тем самым я в полной мере осознал свое положение, которого какое-то время не замечал.

Именно тогда, когда меня лишили моей единственной отрады, я прекрасно понял, какие тяжкие жертвы мне пришлось принести во имя долга.

В один миг я благородно порвал со всеми воспоминаниями о своем прошлом. Будучи еще молодым, я похоронил себя живьем, обрек на вечное одиночество, которое подстерегает меня всюду, среди шумной толпы я остаюсь неведомым изгнанником!

Разум вернулся ко мне. Он помог мне обрести забвение, однако не покой и не счастье. Увы! Счастье так мне и не улыбнулось.

С тех пор прошло много дней. Я до дна испил эту чашу. И теперь лишь в мыслях я продолжаю беседовать с милым призраком угасшей любви. Порой я переношусь в те так быстро ушедшие дни, полные святой нежности, целомудренных мечтаний, когда я, юноша среди девушек, своих сестер и подруг, ощущал так необходимые мне для жизни нежное родственное сочувствие и понимание, которые ничто не омрачало.

В этих воспоминаниях нет горечи. Они утешают меня в моих разочарованиях. Это благоуханный оазис, служащий убежищем для моей израненной в тяжких битвах души. Сегодня я уже спокойно смотрю в мрачное будущее, назначенное мне неумолимой судьбой.

Чувствуя глубокое отвращение ко всем и ко всему, я переношу без особых волнений людскую несправедливость, ненависть и лицемерие. Они не способны ранить меня, ибо я нашел для себя надежное убежище.

Между ними и мной лежит пропасть, непреодолимый барьер… Я бросаю им вызов.

30 мая 186… — Господи! Господи! Чаша моих страданий все еще не осушена! Так значит Твоя могущественная длань протянута ко мне лишь для того, чтобы ударить, чтобы разбить это и без того измученное сердце, в котором уже нет места ни для радости, ни для ненависти? И мое одиночество может стать еще больше, а моя тоска еще острее?

О! прошу пощады, о Боже! Пощады, ибо я умираю, охваченный медленной и ужасной агонией, ибо мои силы покидают меня, ибо капля воды уже стала океаном. Он затопил все тайники моего существа.

Под моими ногами образовалась огромная пропасть, которая все увеличивается, и я уже не могу взглянуть в нее, не испытывая ужасного головокружения. Порой мне кажется, что эта полная коварных ловушек земля вскоре осядет под моими ногами и поглотит меня навсегда!

Эта непрестанная борьба природы и разума каждый день все больше высасывает из меня силы и все ближе подводит меня к могиле.

Мне уже остались не годы, а месяцы — возможно, дни.

Я ощущаю это с жуткой уверенностью, но как же эта мысль утешает и ласкает мою душу! Там меня ждет забвение, кончина. Там, безо всякого сомнения, несчастный изгнанник этого мира сможет наконец обрести родину, братьев, друзей. Там найдется место прокаженному.

Когда настанет этот день, какие-нибудь врачи начнут суетиться над моим прахом; они вновь заинтересуются уже забытыми вопросами, сделают новые открытия, будут исследовать все эти тайные страдания, обрушившиеся на одного человека.

О ученые мужья, просвещенные химики, чьи имена известны во всем мире, попытайтесь же проанализировать, если это возможно, все мучения, которые грызли, жгли это сердце до самого конца; все эти горючие слезы, которые затопили, иссушили его, заставляя сжиматься с ужасной силой!

Узнайте, как оно содрогалось от оскорбительного презрения, обид, грубой брани, горьких сарказмов, и тогда вы откроете секрет, который бережно хранит надгробная плита!..

Тогда вы получите представление о несчастном, которого всю жизнь все подло отталкивали, порой даже краснея, когда приходилось пожимать ему руку, которому отказывали в хлебе насущном и в праве на жизнь.

Ибо это я. Действительность угнетает, преследует меня. Что со мной будет? Не знаю. Где я смогу завтра найти себе работу, дающую кусок хлеба?

Вероятно, мне придется оказаться на паперти или пойти на преступление? Я приехал в Париж, и мне здесь нравится, ибо здесь меня никто не замечает, однако, возможно, мне придется как-нибудь вечером подстерегать беззаботного прохожего, который снизойдет до того, что оскорбит меня и укажет на меня полицейскому. В какие двери я только не стучался!

Некоторые личности, знавшие меня, приняли меня у себя, и я просил, умолял прийти мне на помощь. Конечно, для них это не составило бы труда. В Париже они пользовались таким влиянием, что одного их слова было бы достаточно, чтобы дать мне возможность достойно зарабатывать на жизнь.

О! должен сказать, что всюду я слышал горячие заверения в расположении, которым по глупости верил. Глубокое заблуждение, от которого я очень быстро избавился. Наконец я понял, что отныне должен рассчитывать лишь на себя. Исчерпав свои жалкие сбережения, я вскоре познал тоску нищеты, муки голода. И так прошел целый месяц, я продолжал просить, однако результат всегда оказывался отрицательным.