Воспоминания генерала Российской армии, 1861–1919 - [54]
В середине февраля был назначен маневр частями дивизии — «зимняя оборона крепости со стороны Амурского залива». Я был начальником обороны. Противник наступал по льду залива. Только что войска обороны расположились на позициях от устья Первой речки и до мыса Токаревского, как в главный резерв приехал генерал Ольшевский и сразу повышенным тоном спрашивает меня: «Где резерв?» Я ему доложил, что резерв пришел со Второй речки, и люди сейчас едят горячий завтрак в казармах. Поехали по линии обороны, и все время «привязывался» к пустякам, это меня бесило, и я отвечал ядовито… Ольшевский фыркал, а я улыбался… Я ясно видел, что против меня дурака Ольшевского настроил жидовский выродок Гиршфельд… Кончился маневр, последовал отбой. Все разошлись по своим местам. На следующий день был назначен разбор маневра в штабе дивизии на Эгершельде в 10 часов утра. Собрались начальник дивизии, командиры полков, дивизионов и батарей и бригад пехотных и артиллерийских. Ольшевский что-то пролепетал, а затем дал слово критики наглому Гиршфельду, который нагло, считая окружающих профанами военного искусства, понес такую ахинею против моих распоряжений, что у многих на лицах выразилось недоумение… Главное, на что упирал Гиршфельд, это 1) половину пулеметов я оставил в резерве до выяснения пункта удара, и 2) резервы по улицам города шли не в колонне, а справа рядами по тротуарам, как под артиллерийским огнем. Целесообразность моих распоряжений для всех была ясна. Свои заключительные доводы я закончил фразой: «Кто был в боях, тот может судить о моих распоряжениях», — и при этом я нервно стучал пальцами по столу. Начальник дивизии генерал Ольшевский позволил себе истерично выкрикнуть: «Я вас, подполковник Иванов, попрошу во-о-он!!!» — у меня помутилось в голове и мелькнула мысль дать ему в морду-у-у, но сознание вернулось, предстал перед глазами суд, каторжные работы… и… я встал безмолвно и вышел… Боже, как негодующе завопил Ольшевский, как запротестовал Гиршфельд. Сию же минуту достали «Воинский устав о наказаниях» (Св[од] Воен[ных] Пост[ановлений]. 1869. Кн[ига] 22-я, изд[ание] 3) подвели 96-ю статью: «За неоказание с намерением должного начальнику уважения и т. д… гауптвахта от одного до трех месяцев». Сейчас же отдали приказ по дивизии: я отстраняюсь от командования полком, подвергаюсь аресту на семь суток на гауптвахте и предаюсь суду по 96-й статье В. У. о наказаниях. Донесли командиру корпуса, он же комендант крепости, генералу Ирману, который, видя во всем этом что-то неладное и зная Ольшевского и Гиршфельда, письмом просил Ольшевского прекратить это дело, но дурак Ольшевский не послушал, Ирман вторично ему пишет, тот настаивает на своем. Ирман призывает меня, и я докладываю ему по совести все… Тогда генерал Ирман поручает генералу Косьмину[131] (командир 2-й нашей бригады) произвести дознание, которое пошло командующему войсками генералу Лечицкому[132], от него военному министру. Приказом по крепости я освобождался от ареста, и он был похвальное слово мне. Прошло лето, и вот генерал Ольшевский получает предложение подать в отставку, а тут Ниночка выходит замуж за Старцева… И он меня приглашает к ней шафером.
Наш полк получает полковник Николай Карлович Войцеховский[133]. Тут опять история… я ему являлся как бревно в глазу: я офицер с основания полка, полковник, георгиевский кавалер, знающий дело и знающий себе цену, не прислуживающийся, держащий себя с достоинством… Все это было не по нраву полковнику Войцеховскому, и он возненавидел меня всей силой своей злой души. Он, кажется, ненавидел всех. Я сразу определил характер отношений с ним и решил быть строго официальным. Мне как старшему полковнику он поручал производство смотровым порядком стрельб, испытание учителей молодых солдат, испытание обучения молодых солдат, смотр взводных и ротных учений, испытание учебной команды и другие поручения. По исполнении какого-либо поручения я подавал письменный доклад, копию его оставлял у себя, но этот порядок ему, видимо, не нравился, так как документально видна была моя служебная деятельность.
Сидя как-то вдвоем в кабинете полковой канцелярии, зашла речь о боевых наградах за японскую войну. «Я, знаете, не придаю никакого значения Георгию за эту войну», — говорил мне полковник Войцеховский, на это я ответил: «Господин полковник, Георгий все-таки доказывает, что человек смотрел в глаза смерти, знаете, а сколько мерзавцев около штабов околачивалось и праздновали труса…» Он понял, что я намекнул на него, и позеленел[134]. С этих пор наши отношения еще больше обострились, но по службе он никак не мог меня поймать — я делал свое дело, как всегда.
В мае месяце, вследствие болезненного состояния А. В. Ба рятинского, они уехали в Петроград к своим. Я, хотя редко, но писал о новостях полка и Владивостока. Старик князь прислал мне в подарок хорошую палатку Кебке[135], так что в лагере у меня в казенной палатке был кабинет, а в Кебке спальня.
Прошли лагери со стрельбами и маневрами, и опять засел в Эгершельде. Высшее начальство — командующий войсками генерал Лечицкий и командир корпуса комендант крепости генерал Ирман, губернатор генерал Флуг — все относились ко мне душевно-отлично, даже архиепископ Евсевий — и тот приглашал к себе на именины, где я познакомился с генерал-губернатором Николаем Львовичем Гондатти. Есть пословица: «Царь жалует, да псарь не жалует», так и у меня.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мемуары А. В. Еропкина, русского публициста и общественного деятеля, охватывают период с 1905 по 1928 год. Он начинает их в то время, когда его избирают депутатом от Рязанской губернии в Государственную думу I созыва, и заканчивает уже в эмиграции, в Белграде, сотрудником газеты «Политика». Еропкин стал очевидцем переломного в истории России периода. Дума I и III созывов, где он входил в партию октябристов; война и ее восприятие внутри страны; революция; положение на Украине в 1918–1920 годах, куда автор был отправлен Земским страховым союзом, и в Крыму во время красного террора – вот те темы, которые освещаются в мемуарах.
Воспоминания полковника Д. Л. Казанцева охватывают период 1914–1917 годов, когда он находился на службе в Оперативной канцелярии в Финляндии. Публикация этого источника открывает практически неизвестный фронт Первой мировой! войны, где также шло противоборство между воюющими сторонами. Автор уделяет большое внимание развитию революционного активистского (егерского) движения в Финляндии, процессу и методам формирования из финляндцев Королевского прусского егерского батальона № 27 в германской армии, а также борьбе русских властей с активистским движением и вербовкой в германскую армию. Воспоминания охватывают практически весь период Первой мировой войны и заканчиваются описанием революционных событий в Гельсингфорсе, массовых убийств русских офицеров и образования советов рабочих и солдатских депутатов.
В книге впервые в полном объеме публикуются воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II А. А. Мордвинова.Первая часть «На военно-придворной службе охватывает период до начала Первой мировой войны и посвящена детству, обучению в кадетском корпусе, истории семьи Мордвиновых, службе в качестве личного адъютанта великого князя Михаила Александровича, а впоследствии Николая II. Особое место в мемуарах отведено его общению с членами императорской семьи в неформальной обстановке, что позволило А. А. Мордвинову искренне полюбить тех, кому он служил верой и правдой с преданностью, сохраненной в его сердце до смерти.Издание расширяет и дополняет круг источников по истории России начала XX века, Дома Романовых, последнего императора Николая II и одной из самых трагических страниц – его отречения и гибели монархии.
Мемуары пехотного офицера подпоручика Я. Е. Мартышевского – это воспоминания об участии в Первой мировой войне, облаченные в форму художественного произведения. Отправившийся на войну в 1914 году еще совсем юным офицером и прошедший ее до конца, Мартышевский в мельчайших подробностях рассказывает об окопной жизни и эмоциях простых офицеров на полях сражений. Жестокие бои русской и австрийской армий в Галиции, братание солдат, революция, приход к власти большевиков и развал армии – все это и многое другое, пережитое автором книги, воплотилось в его мемуарах.