Воспоминания генерала Российской армии, 1861–1919 - [56]
Нашу дивизию принял генерал Николай Александрович Третьяков — герой Порт-Артура, невозмутимо-спокойный человек, добрый, умный и отзывчивый. Полевую поездку в конце октября мы исполнили под его руководством. На пароходе «Батарея» мы выехали из Владивостока в залив Восток, где высадились и с большими трудностями ночью достигли села Душкина, от которого и начали работы по маршруту деревня Домашлин — Промысловка — Петровка — Царевка — гора Тинхол и Романовка, а от нее по железной дороге с песнями, полевая поездка была веселая.
Осенью текущего года я стал встречать миловидную барышню лет 15–16, то с барышней, то с дамой, и почему-то мне памятна встреча около Городской думы. У нас в полку считался «всезнайкой» капитан Николай Александрович Похвиснев (командир 15-й роты), вот к нему-то и обратился с вопросом: «Кто такая?» — он, оказывается, был уже с ней знаком. Оказалось, она — дочь бухгалтера казначейства К. Ю. Клиндера, имя Зиночка, а другая ее сестра — Валя. Н[иколай] А[лександрович] сейчас предложил познакомить. Это было в начале августа месяца. Познакомиться не удалось: то выход из лагеря, то маневры, но меня почему-то заинтересовало… 17 октября 1912 года я познакомился и увлекся. Часто семья вся, по праздникам, приезжала ко мне на Вторую речку — на пирог, и чем дальше шло знакомство, то больше я увлекался… Сразу у меня переменился образ жизни — расписание № 2 не исполнялось, а по правде говоря, мне надоела эта канитель. С 1 августа я являлся в новой должности старшего штаб-офицера полка, т. е. помощник командира полка, Войцеховскому это очень не нравилось… Он задумал покончить со мной. Время подходило давать аттестации, задумал он думу худую и накатал такую аттестацию, что по положению мне через два месяца приходилось подавать в отставку. Когда прочитали его обо мне аттестацию, то члены комиссии не верили своим ушам, знали меня со всех сторон и все дали отпор; вот тут-то и сыграли огромную роль копии моих докладов, которые по требованию начальника штаба дивизии полковника Николая Николаевича Кржеминского были вытребованы от меня, и дали документальные данные о моей службе. Прочтя мои доклады, начальник дивизии сказал, что он до сих пор никогда не видел ничего подобного… Мое четырехмесячное командование полком было учтено, и комиссия постановила: «Предложить полковнику Войцеховскому переписать сию же минуту[141] в указанном комиссией направлении аттестацию полковнику Иванову как данную пристрастно». Сел и переписал. Я третий раз аттестовался на полк: «Выдающийся, вне очереди»[142].
«И под снегом иногда бежит кипучая вода», так и у меня любовь к Зиночке закипала горячим ключом, да и она отвечала… 3 декабря мы сказали друг другу «люблю». Часто они приезжали, я их встречал. У меня бывали Похвиснев, Зевакин, Бужинский — это была компания на «выходных» ролях. Подполковник Станислав Осипович Доруховский был придворным фотографом и запечатлел навеки несколько моментов: ужин, около барака, в лагерях ранней весной и др.
Полковник Войцеховский получил предложение подать в отставку и уехал, а я остался временно командующим полком. Были свободны два полка — 10-й и 11-й, были два кандидата — я и полковник Александр Людвигович Гржибовский. Мне хотелось получить 11-й полк — шла скрытая борьба[143].
Был уже 1913 год. Зиночка почему-то торопилась с обручением, и 19 февраля обручились… Заговорили все.
Государь император, в знак особого благоволения, повелел старое знамя 11-го полка возвратить полку и хранить его в полковой церкви как реликвию полка[144]. К полковому празднику 25 марта, Благовещению, col1_2 генерал-майор В. А. Яблочкин[145]прибыл из Петрограда во Владивосток со старым знаменем. Встреча была торжественная. Было даровано право полку при прохождении церемониальным маршем иметь винтовки «на руку», в память Тюренченских атак[146]. Полковой праздник был устроен на славу. Все участвующие на параде и обеде были сняты общей группой. 20 марта я высочайшим приказом был назначен командиром 10-го Сибирского стрелкового полка и 18 апреля принял его. В этот день полковую группу офицеров 10-го полка снял очень хорошо капитан Сергей Алексеевич Новицкий. Полк я принял разоренным и размотанным бывшим его командиром полковником Иваном Ивановичем Эфировым, другом и приятелем полковника, жидовского выродка, Гиршфельда. В полку не было ни денег, ни обоза со сбруей, ни одежи, ни снаряжения, все запасы муки, крупы, консервов (40 000) были проданы жиду-подрядчику… После Эфирова до меня было два командира, но они, прокомандовав полгода, уходили от греха[147]. Могу сказать, что состав офицеров был хорош, за малым исключением. Меня знали с Порт-Артура Горский, Кованько, Кондратьев, Яблонский[148], Круковский, Томов[149], Соколов[150]. Так что меня знали, и я их знал. Всех должностных я оставил на своих местах, и только через год пришлось переменить начальника хозяйственной части и командира нестроевой роты, остальные все остались на своих местах. С 1 по 5 мая начальник дивизии произвел инспекторский смотр 10-му полку, который раскрыл всю картину плачевного состояния хозяйства полка. В своем приказе начальник дивизии приказал мне поднять благосостояние полка. Раскрылась очень некрасивая офицерская история, бывшая еще в январе месяце, т. е. до меня, но новый командир корпуса генерал Саввич объявил выговор ни за что мне, что было неприятно, так невнимательно он разобрался в этом деле. Вообще, он был не из приятных — какая-то «сушка»… Разбираясь в полковом хозяйстве, я увидал, что полк не может выйти в поход по мобилизации, обоз представлял одни обломки, и я приказал снять с него фотографию, одежда была поношена, а папахи были какие-то вороньи гнезда. Старого начальника хозяйственной части подполковника Ермолинского я сменил и назначил подполковника Николая Алексеевича Богданенко-Толстолеса, который оказался на своей высоте и по знанию, опытности, распорядительности, и по честности. Нужно было просмотреть все отделы хозяйства и постепенно систематически исправлять их: одежда и обувь, снаряжение, обоз и сбруя, даже надо было привести в порядок церковь, кладбище — все было преступно запущено. Много потрачено на ремонт лагерных построек.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Тише!.. С молитвой склоняем колени...Пред вами героя родимого прах...С безмолвной улыбкой на мертвых устахОн полон нездешних, святых сновидений...И Каппеля имя, и подвиг без меры,Средь славных героев вовек не умрет...Склони же колени пред символом веры,И встать же за Отчизну Родимый Народ...Александр Котомкин-Савинский.
Аннотация издательства: Сорок пять лет жизни отдал автор службе в рядах Советских Вооруженных Сил. На его глазах и при его непосредственном участии росли и крепли кадры командного состава советской артиллерии, создавалось новое артиллерийское вооружение и боевая техника, развивалась тактика этого могучего рода войск. В годы Великой Отечественной войны Главный маршал артиллерии Николай Николаевич Воронов занимал должности командующего артиллерией Красной Армии и командующего ПВО страны. Одновременно его посылали представителем Ставки на многие фронты.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мемуары А. В. Еропкина, русского публициста и общественного деятеля, охватывают период с 1905 по 1928 год. Он начинает их в то время, когда его избирают депутатом от Рязанской губернии в Государственную думу I созыва, и заканчивает уже в эмиграции, в Белграде, сотрудником газеты «Политика». Еропкин стал очевидцем переломного в истории России периода. Дума I и III созывов, где он входил в партию октябристов; война и ее восприятие внутри страны; революция; положение на Украине в 1918–1920 годах, куда автор был отправлен Земским страховым союзом, и в Крыму во время красного террора – вот те темы, которые освещаются в мемуарах.
Воспоминания полковника Д. Л. Казанцева охватывают период 1914–1917 годов, когда он находился на службе в Оперативной канцелярии в Финляндии. Публикация этого источника открывает практически неизвестный фронт Первой мировой! войны, где также шло противоборство между воюющими сторонами. Автор уделяет большое внимание развитию революционного активистского (егерского) движения в Финляндии, процессу и методам формирования из финляндцев Королевского прусского егерского батальона № 27 в германской армии, а также борьбе русских властей с активистским движением и вербовкой в германскую армию. Воспоминания охватывают практически весь период Первой мировой войны и заканчиваются описанием революционных событий в Гельсингфорсе, массовых убийств русских офицеров и образования советов рабочих и солдатских депутатов.
В книге впервые в полном объеме публикуются воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II А. А. Мордвинова.Первая часть «На военно-придворной службе охватывает период до начала Первой мировой войны и посвящена детству, обучению в кадетском корпусе, истории семьи Мордвиновых, службе в качестве личного адъютанта великого князя Михаила Александровича, а впоследствии Николая II. Особое место в мемуарах отведено его общению с членами императорской семьи в неформальной обстановке, что позволило А. А. Мордвинову искренне полюбить тех, кому он служил верой и правдой с преданностью, сохраненной в его сердце до смерти.Издание расширяет и дополняет круг источников по истории России начала XX века, Дома Романовых, последнего императора Николая II и одной из самых трагических страниц – его отречения и гибели монархии.
Мемуары пехотного офицера подпоручика Я. Е. Мартышевского – это воспоминания об участии в Первой мировой войне, облаченные в форму художественного произведения. Отправившийся на войну в 1914 году еще совсем юным офицером и прошедший ее до конца, Мартышевский в мельчайших подробностях рассказывает об окопной жизни и эмоциях простых офицеров на полях сражений. Жестокие бои русской и австрийской армий в Галиции, братание солдат, революция, приход к власти большевиков и развал армии – все это и многое другое, пережитое автором книги, воплотилось в его мемуарах.