Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [32]

До обеда осталось с час, и капитан дает «отбой» ученью, нужно спускаться с пригорка, увы это оказалось труднее, чем подъем, на спуск времени затрачиваем массу. Справились со спуском не все, одни свалились от усталости, у других раны открылись, к обеду конечно опоздали, остальных санитары собрали только к ужину. Больше в нашем госпитале этот эксперимент не повторялся.

* * *

Нашли другое решение, послали в колхозы группами по 10–12 человек, на дорогу некоторым даже бинтов дали.

В колхозе нас уже ждали, собрали правление колхоза, на котором обсуждался один вопрос, как нас расселить.

Посмеялись, пошутили, но приняли оригинальное предложение одной бойкой бабенки, суть которого в том, что расселить нас нужно с учетом заработанных колхозницами трудодней, у кого их больше, к той и поселить, раз трудодней много, есть чем прокормить солдатика. Справедливости ради скажу, что колхоз на наше пропитание выделял продукты.

На колхозных полях трудился вовсю, распорядок дня строгий, сами мы много сделать не можем, но дисциплина в колхозе стала хорошей, раз раненые в поле, здоровым дома сидеть не досуг. Председатель колхоза не нарадуется, помогли завершить полевые работы, пока стояла хорошая погода.

Вечером собираемся в одной из хат, что повместительней, ведем разговоры, поем, в основном частушки, и не всегда приличного содержания.

Прошло больше месяца. Нас собрали на медицинскую комиссию, решается наша судьба, кого освободили вчистую, кого на фронт, на передовую, а некоторых посылали домой на 2–3 месяца долечиваться.

По состоянию здоровья я больше подхожу к последней группе, сильно хромаю, но послать меня некуда, родина моя на оккупированной территории, в госпитале меня тоже держать незачем. Комиссия приняла «соломоново» решение – направить меня на фронт.

Вперед на запад

Получил назначение в 107 СД (стрелковую дивизию) Воронежского фронта, занимающую оборону на левом берегу Дона, несколько ниже города Коротояк.

Один полк дивизии еще летом форсировал Дон, захватил и удерживает на правом берегу плацдарм, называемый «Урывским».

В дивизию, а до нее большее 100 километров, отправили меня с попутным обозом.

Можно пристроиться на телеге, только эту возможность не использовал. По примеру Мересьева решил тренироваться, чтобы в дальнейшем не хромать. Решил идти пешком.

Действительно, прошагал всю дорогу, уставал, было больно, но упрямо шел и шел.

В конце концов своего добился, конечно не сразу, но хромать почти перестал.

* * *

Я в радиовзводе отдельной роты связи дивизии.

Еще в роте 2 или 3 взвода телефонистов. В армии в основном применялась телефонная связь, а радио, находясь в постоянной готовности, было как бы в резерве, использовалось в необходимых случаях.

В армии связь осуществляется сверху вниз силами и средствами старшего начальника. Наша рота обеспечивает связь командира дивизии с командирами формирований.

Меня назначили начальником радиостанции РБМ (радиостанция батарейная малогабаритная). Станция батарейная, переносная, содержит две упаковки (блока) весом 12–14 кг каждый, штат три человека.

Каждая наша радиостанция должна постоянно находиться при соответствующем командире (комдив, комполка) и обеспечивать связь в любое время суток.

В основном на станции работает начальник. Он же транспортирует упаковку приемопередатчика, радист помогает начальнику и транспортирует упаковку питания. Третьим является ездовой. На его попечении наше транспортное средство — лошадь с повозкой или санями.

Имя у нашего радиста Лев, зовем его Лёва. Он с Урала, из Свердловска, до призыва в армию окончил ФЗУ и работал слесарем КИП на одном из химзаводов, где-то освоил морзянку, в часть прибыл одновременно со мной.

Парень он грамотный, хороший рассказчик, хорошо играет на гитаре и неплохой певец.

Третьего члена нашего коллектива зовут Ваня. Это скромный сельский паренек, из местных. Он окончил семь классов, души не чает в нашей лошадке, кобыле Рамке. Он «старожил», в дивизии уже месяца два.

Из находящегося здесь поселка население эвакуировано. В опустевших хатах разместились штаб дивизии и некоторые ее формирования.

В одной из хат обосновался начальник мастерской связи дивизии, лейтенант Александр, наш ровесник. Он москвич. Окончил училище связи по сокращенной программе, в дивизию прибыл незадолго до нас. Нас поселили к нему. Человек он мягкий, застенчивый, командовать нами стесняется. В нашей хате одна большая комната с огромной русской печью и довольно большие сени. Обосновались быстро. Лейтенанту досталась уцелевшая кровать, а мы довольствовались лавками, расположенными у стен.

У нашей кобылы тоже приличная жилплощадь. Поместили ее в сенях. Сени по существу комната, только без окон и печки, в них довольно тепло. В эту невероятно холодную зиму нашей кобыле просто повезло.

Взаимоотношения с лейтенантом у нас быстро наладились. Александра мы слушаемся. Уважаем, он — командир, мы — подчиненные, не по тому что он командир, а потому, что он просто порядочный человек.

По штату в мастерской связи три человека. Начальник — лейтенант, он же радиомастер и двое сержантов-мастеров — телефонистов.