Воспоминания фронтового радиста (от Риги до Альп) - [12]

Проверили связь. Опять то же: с Двинском связь есть, с передовой нет.

Нам приказали побыстрее возвращаться. Колонна наша перестроилась. Впереди идут машины, а танк сзади. Вернулись без происшествий.

На третий или четвертый день нам приказали прибыть в пункт, расположенный на восточном берегу Двины. Подъехали к мосту через Двину. Тут столпотворение, перемешались организованно отступающие части и паникеры. Коменданту переправы хлопот хватает. Проезд через мост только по специальным пропускам. У нас такой пропуск был.

* * *

Как ни старались, свой штаб мы не нашли. У дороги увидели генерала. Он был среднего роста, плотненький, немного похож на Лелюшенко. Мы набрались смелости и обратились к нему с вопросом, не знает ли он где размещается наш штаб. Нам он ответил, что это ему неизвестно, ему поручено организовать здесь рубеж обороны, а Двинск наши уже оставили, поэтому данными ему полномочиями он оставляет нас и приказывает участвовать в обороне, как взводу пехоты. Так я стал командиром отделения, а затем связным у командира взвода.

Создаваемая линия обороны пересекала шоссе Двинск—Резекне. С юга метрах в трехстах от шоссе тянулся лес, с севера тоже лес, но до него значительно дальше.

Новая должность — связной — связана с повышенным риском. Взвод окопался, противник ведет интенсивный огонь. У командира взвода есть свои решения поставленной задачи, для их реализации нужно дать указания пулеметчикам, командирам отделения. Передавать его приказы — вот мой долг.

Где короткими перебежками, где по-пластунски добирались до адресатов. Пока я бегал, обстановка изменилась. Опять бегу, ползу, и так целый день. Вечером удивляюсь, что еще цел.

Генерал оказался очень талантливым военачальником. В его распоряжении оказалось очень разношерстное войско, в нем были пехотинцы, саперы, артиллеристы, кавалеристы и т.д. Генералу удалось не только остановить наступление противника, но и участвовать в нашем контрнаступлении. Тогда этого я не знал. Узнал об этом гораздо позже. Почти все время находился в бою, у этого же шоссе.

* * *

Приказали занять оборону на опушке леса недалеко от шоссе, вскочили, бежим. Противник нас обстреливает. Точно споткнувшись упал один, другой. До леса осталось метров сто. Чувствую — не добежать, подстрелят, упал, ползу по-пластунски.

Лес совсем близко, но сил ползти больше нет.

Слышу: летят самолеты, повернулся лицом вверх, наблюдаю. Самолеты совсем близко, летят низко, начали бомбить. Одна из брошенных ими бомб взорвалась недалеко от меня. Как рой шмелей летят и жужжат осколки, чувствую один «мой». Мне бы немного в сторону откатиться — не могу, точно что-то пригвоздило к земле.

Как палкой ударило по бедру, попал один осколок, да еще в такое место, что чуть-чуть мужского достоинства не лишился. Боли не чувствую, вижу на брюках кровавое пятно расползается. Осколок еще был и «горячий», край раны обожгло немного. Чувствую ранение сквозное.

Индивидуальный перевязочный пакет у меня был. Спустил штаны, стал перевязывать рану. Сверху дырка небольшая, а снизу побольше, да еще края обожжены. Пакет рассчитан на сквозную рану, на бинте две салфетки, разместил одну сверху, другую снизу, замотал туго, как учили.

Пробую подняться. Это трудно, стало больно, но терпеть можно. Опираясь на винтовку двигаться тихонько могу. Теперь вопрос — куда идти?

Своих нигде не видно. Продвинулись они вперед, или отошли назад пока я перевязывался, трудно сказать. Побрел я в лес, не хочется думать, что силы иссякнут, и тогда...? Было это 29 июня.

Вышел к лесной дороге, догоняет меня десантный батальон. Ребята бравые, идут строем, организованно. Подъехала их автомашина с имуществом. Комбат мне сказал, что километров в тридцати отсюда город Резекне, там находится госпиталь, мне нужно туда. Мне повезло, они движутся в эту сторону, и на своей машине провезут километров двадцать, а дальше мне добираться, как сумею.

Как прошел эти километры, не знаю. Уже ночью добрался до госпиталя. Винтовку дотащил и сдал. В приемном покое посмотрели мою повязку и сказали, что до операции ее трогать не следует, сделана достаточно надежно.

* * *

В здании все забито раненными. В коридоре нашел свободную лавку и лег. Нет сил добраться до столовой, а оттуда такой аромат, так вкусно пахнет. Решил, что отдохну немного, а потом поем.

Получилось иначе, я то ли заснул, то ли потерял сознание, разбудила меня старушка няня, она говорит, что нужно идти на комиссию, на эвакуацию. Эвакуируют только «ходячих».

Я бодро поднялся и тут же сел, стоять могу, идти-то не могу. Обидно, тридцать километров прошел, а несколько шагов сделать не получается.

С помощью старушки няни добрался до комнаты, где была комиссия. По дороге няня объяснила, что от меня требуется. Мне нужно собрать свою волю и пройти самостоятельно от двери до стола, за которым заседает комиссия, дальше она мне поможет.

Вошли в комнату комиссии. До стола пять шагов. На меня никто не смотрит. Комиссия занята раненым, стоящим у стола. Не успел он отойти от стола, как вызывают следующего.

Следующий я. Сумел я как-то пройти эти пять шагов, буквально свалился на столешницу, оперся руками, чтобы не упасть. Комиссия из трех человек. Задали мне несколько вопросов, на меня и не смотрят, что-то пишут. Один из них сует мне в карман гимнастерки картонную карточку и кричит: «следующий». Перебирая по столешнице руками добрался до угла стола.