Воспоминания фаворитки - [45]

Сэр Гарри, явно чем-то взволнованный, сказал мне какую-то любезность, я отвечала бессвязным лепетом, сама не знаю что. Его голос оказал на меня необычайное действие: он невероятно напоминал голос того юного таинственного артиста, который когда-то в саду мисс Арабеллы разыграл со мной сцену из «Ромео».

Обменявшись приветствиями со мной, сэр Гарри отошел в сторону, чтобы пожать руки другим приятелям, что были в числе гостей. Я осталась с глазу на глаз с адмиралом.

— Так вы все же были знакомы с сэром Гарри? — сказал он мне тоном ласкового упрека, сжав мне руку.

— Клянусь вам, — отвечала я, — что впервые вижу этого человека.

— Вы знаете, что я верю каждому вашему слову, Эмма.

— Я даю вам честное слово, дорогой сэр…

Он смотрел на меня с нежностью.

— Такие губы и такие глаза не могут лгать, — пробормотал он, словно говоря сам с собою.

— Особенно когда в обмане нет никакой нужды, — прибавила я.

Я была так уверена, что в самом деле не лгу, что все во мне было исполнено правдивости — и голос, и взгляд.

И сэр Джон полностью успокоился.

Тогда сэр Джордж завел речь о том, что было поводом для нынешнего званого вечера, и спросил лорда Фезерсона, не утратил ли он свое былое пристрастие к театру и помнит ли еще наизусть своего любимого Шекспира.

Лорд Фезерсон улыбнулся, словно ему напомнили что-то.

— Я многое забыл за эти полгода, — произнес он, — или, вернее, старался забыть. Но кое-что еще сохранилось в моей памяти.

— А как насчет двух любовных сцен между Ромео и Джульеттой? — спросил сэр Джон Пейн.

Печальная улыбка вновь мелькнула на губах лорда Фезерсона:

— Их-то я хотел забыть в первую очередь. Но мне это не удалось.

Напрасно я пыталась взглядом проникнуть в его тайные помыслы. На лице сэра Гарри нельзя было прочесть ничего кроме того, что произносили его уста.

— В таком случае, Эмма, — сказал сэр Джон, — объясните моему другу Гарри Фезерсону, чего мы от него хотим. Наверняка он будет более снисходителен к просьбе красивой женщины, чем к нашим уговорам.

— Да о чем речь? — спросил тот.

— Я надеюсь, сударь, что вы не откажетесь взять на себя скучную заботу, чтобы доставить удовольствие сэру Джону Пейну и исполнить желание его почтенных гостей. Дело в том, что я без ума от театра, хотя, вероятно, никогда не буду выступать на сцене, и обожаю декламацию. На днях я разыграла перед этими господами сцену безумия Офелии из четвертого акта «Гамлета». Потом я согласилась сыграть две любовные сцены из «Ромео и Джульетты», если кто-нибудь соизволит подавать мне реплики. Но никто из этих джентльменов не знает их наизусть. Тут-то и прозвучало ваше имя, причем о вас говорили как об истинном артисте. Сначала все сожалели о вашем отсутствии, но потом стало известно, что вы возвратились в Англию. Наконец сэр Джордж взялся передать вашей милости приглашение принять участие в нашем маленьком чаепитии, и теперь все полны решимости, если уж вы попались в наши сети, не выпустить вас до тех пор, пока вы не согласитесь хотя бы на один вечер побыть моим Ромео. Итак, теперь вы знаете, что имел в виду сэр Джон и какие именно надежды возлагались на мое ходатайство. Надеюсь, ваша галантность не позволит вам разочаровать нас.

То ли форма этой просьбы показалась им изысканной, то ли мой голос, полный чарующей убедительности, имел такой успех, но джентльмены встретили мою тираду рукоплесканиями, как если она тоже оказалась частью моего театрального выступления.

Было бы странно, если бы я, произведя такое впечатление на всех присутствующих, не добилась благосклонного ответа со стороны своего собеседника.

Однако сэр Гарри ограничился лишь поклоном и довольно невнятно пролепетал, что он к моим услугам.

Меня окружили, осыпая поздравлениями и уверяя, что это будет настоящий праздник — посмотреть и послушать, как мы вдвоем сыграем обещанные сцены.

Теперь оставалось лишь одно затруднение: сэру Гарри требовалось время, чтобы заказать себе костюм Ромео. У меня наряд Джульетты уже был. Однако сэр Гарри заявил, что предвкушает такое удовольствие от этого импровизированного представления, что не желает никаких проволочек: он раздобудет костюм не позже чем завтра вечером и тогда же готов принять участие в исполнении нашего замысла.

К особняку примыкала большая оранжерея, и на следующее утро сэр Джон Пейн послал за столяром и пятью-шестью подмастерьями, чтобы соорудили балкон; затем вокруг подмостков, убранных цветами, поставили множество кадок с тропическими растениями, и к двум часам пополудни все было готово.

В это же время из Адмиралтейства явился курьер с весьма срочными депешами. Сэр Джон пробежал их глазами, слегка побледнел и заметно упавшим голосом проговорил:

— Передайте их милостям, что приказание будет исполнено неукоснительно.

Я заметила его смятение и, когда посланец удалился, приблизилась к нему, коснулась его локтя и спросила, не было ли в депеше каких-нибудь плохих известий.

— Весьма досадная новость! — сказал он, пытаясь улыбнуться. — Милорды из Адмиралтейства вздумали устроить ночное заседание и принудили меня выразить желание на нем присутствовать.

— Что ж, — отвечала я, — перенесем наше представление на другой вечер.