Воспоминания - [2]

Напротив, Б. Вышеславцев отзывался об этом же свойстве Чичерина с нескрываемым восхищением: "Главным стремлением, вдохновляющим философа Чичерина и ярко выступающим во всех его произведениях, должно признать неудержимое влечение к всестороннему синтезу, к единству системы. Оно соединялось в нем с необычайной широтой умственного горизонта. Философия, религия, природа, история, политика -- все это обнималось его мощным духом и сливалось в единую систему, превращалось в обширное, стройное и светлое здание разума" {Вышеславцев Б. Несколько слов о миросозерцании Чичерина // Свободная совесть. Литературно-философский сборник. М., 1906, Кн. I. С. 182.}.

Ныне имя Бориса Николаевича Чичерина почти забыто, забыто несправедливо, но, без сомнения, близится время настоящей объективной оценки его личности и его трудов. В преддверии этого имеет смысл лишь кратко рассказать о его судьбе.

Б. И. Чичерин родился в старинной и родовитой дворянской семье. Как утверждал сам Борис Николаевич и его немногочисленные биографы, род Чичериных вел свое начало от Афанасия Чичерин (или Чичерини), который выехал в 1472 г. из Италии в свите Софии Палеолог, ставшей женою великого князя московского Ивана III Васильевича.

Чичерин появился на свет в Тамбове и провел детство и раннюю юность в тамбовских имениях своего отца Николая Васильевича. Одно из этих имений -- Караул,-- купленное Николаем Васильевичем в 1837 г., Чичерин унаследовал после смерти отца и на протяжении всей жизни испытывал к нему пронзительное ностальгическое чувство -- как к родовому гнезду, колыбели безоблачного детского счастья и светлых юношеских мечтаний.

С четырех лет он пристрастился к чтению; родители воспитывали его литературные вкусы на русских классиках. Несколько позднее он увлекся историей -- отечественной и западной.

Его отец был человеком незаурядным. Николай Васильевич не только самостоятельно пробивал себе дорогу в жизни, приумножив своими стараниями более чем втрое полученное от отца наследство, но также вполне самостоятельно и с большою охотою занимался самообразованием. И то и другое удалось ему настолько, что он слыл одним из самых богатых, дельных и образованных помещиков своего времени. И это совершенно соответствовало действительности.

Николай Васильевич тесно дружил с семейством Баратынских, живших неподалеку от него в тамбовском имении Мара, много читал, был человеком либеральным, но безоговорочно уважающим власть. При этом он умел сохранить чувство собственного достоинства и независимость, которую свято оберегал.

"Мой отец,-- писал Б. Н. Чичерин,-- человек ясного и твердого ума, высокого нравственного строя, с сильным характером, с глубоким знанием людей, с тонким литературным вкусом и врожденным чувством изящного..." {Чичерин Б. Н. Из моих воспоминаний: По поводу дневника Н. И. Кривцова //Русский архив, 1890. No 4. С. 507} К этому следует добавить, что широкий и острый ум Николая Васильевича отличался еще одним редким качеством -- гибкостью, так что всякий фанатизм он считал безусловным проявлением ограниченности.

-- Вы думаете, что он умен? -- спросил как-то Николай Васильевич об одном из своих знакомых.-- Нет, умный человек не может упереться в один угол, а он весь ушел в Гегеля {Бестужев-Рюмин К. Н. Воспоминания. Спб., 1900. С. 36--37.}.

Ум Николая Васильевича сказывался также и в том, что и в доме, и в воспитании детей он как будто ни во что не вмешивался, но при этом все направлял и вводил в нужное ему русло. Влияние отца на детей было безгранично.

Детей было четверо: трое сыновей-погодков и младшая дочь. Борис Николаевич был первенцем. Не менее Николая Васильевича влияла на духовное формирование детей самая атмосфера родительского дома и окружение отца. Постоянными гостями Николая Васильевича были не только братья Баратынские, но и Николай Иванович Кривцов -- тот самый приятель Пушкина, которому поэт писал в 1831 г.: "Мне брюхом хотелось с тобою увидеться и поболтать о старине..." {Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М.; Л., 1949. Т. 10. С. 388.} Особенно часты встречи друзей-соседей были в ту пору, когда Чичерины жили в первом своем тамбовском имении -- Умете. Борис Николаевич вспоминал: "Между Любичами <имение Н. И. Кривцова.-- И. П.>, Уметом и Марою был почти ежедневный обмен если не посещений, то записок и посылок. Из столиц получались все новости дня. Пушкин присылал Кривцову свои вновь появляющиеся сочинения. Стихи Баратынского, разумеется, прежде всего были известны в Маре. Из Москвы Павлов и Зубков извещали моего отца обо всем, что появлялось в литературе русской и иностранной, пересылали ему выходящие книги. Последний роман Бальзака, недавно вышедшие лекции Гизо, сочинения Байрона пересылались из Умета в Любичи и из Любичей в Мару. И все это, при свидании, становилось предметом оживленных бесед" {Чичерин Б. Н. Из моих воспоминаний // Цит. по кн. Баратынский Е. А. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М., 1987. С. 377.}.

Это общение, быть может, больше, чем систематическое образование, пробуждало в детях интерес к окружающему миру, к людям, расширяло их кругозор, формировало личность. Именно в отчем доме созрела и укрепилась в Борисе Николаевиче та внутренняя свобода духа, та независимость и раскрепощенность мысли, которые стали доминантами его личности.