Воспоминания - [4]
— Не миновать тебе Петропавловки!
… От бабушки узнал отец о том, как распорядился судьбой дочери старик Федоренко. Плача, бабушка жаловалась на жестокость мужа и на свое бессилие помочь Ольге.
Был назначен день помолвки, но в ночь накануне торжества невеста ушла из родительского дома, ушла с тем, кого выбрала сама. Несколько девичьих вещичек сложила в узелок и, как условилась с суженым, выбралась через окно.
Рядом была комната деда. Цепной пес Бельчик лежал внизу и никого не подпускал близко. Этому сторожу дед верил и засыпал спокойно. Но Бельчик давно привык к ласковой руке молодого жильца и не пошевелился, когда тот помог Ольге выскочить из окна.
Молодые рабочие железнодорожных мастерских, товарищи отца, которые помогли ему выкрасть невесту, нашли и квартиру для молодых. Туда однажды явился дед. В руках у него была плетка, которой он собирался проучить непокорную дочь и вернуть ее домой. К деду вышел отец. Старик понял, что случившееся непоправимо и что ему остается только примириться с молодыми.
Начало семейной жизни мамы было началом ее революционного пути. Через несколько дней после свадьбы ночью молодых разбудил стук в дверь. Дело в том, что революционный кружок, участником которого был отец, выпустил первые печатные прокламации, и гектограф, на котором размножали листовки, полиция пыталась найти в квартире отца. Это был 1893 год.
С тех пор много раз квартира наша подвергалась обыскам. Семь раз арестовывали отца, ссылали его. Совершая побеги из ссылок, скрываясь от преследований полиции, он переезжал из города в город, менял квартиры. Такой бродячей жизнью мы жили до переезда в Петербург.
Еще детьми узнали мы все опасности и лишения, выпадавшие на долю тех, кто вступал на путь борцов-революционеров. Едва научившись говорить, мы уже знали, что надо бояться полиции, надо скрывать то, о чем говорят, чем заняты взрослые дома. Жизнь, в которой все для нас таило угрозу, опасность, стала нашим уделом с рождения.
Но годы эти не оставили во мне тяжелых воспоминаний. Светлым и радостным вижу я и вновь восторженно переживаю далекое это прошлое.
Лишения не рождали горечи. Нет, очень рано, совсем ребенком, стала я гордиться делом, которым жила наша семья. И думаю я, что радость, которую вызывает во мне прошлое, рождена общением с людьми, высокие мысли, чувства которых озарили мое детство и юность.
Глава третья
Поселок Дидубе был взволнован. У дворов оживленно обсуждали ночное происшествие — убили и ограбили самую богатую домовладелицу. Передавали страшные подробности убийства. Это было особенно любопытно, потому что все хорошо знали убийцу и его жертву. Вместе с бабушкой мы стояли на улице и в который раз слушали страшный рассказ. И вдруг все замолчали.
— Ведут! Ведут! — закричали мальчишки. Два стражника вели убийцу. Он шел, потупив голову, около нашего дома неожиданно замедлил шаги. Все на улице услышали, как он громко сказал, указывая на бабушку:
— А вот эту убить не смог, рука не поднялась… Я услышала, как бабушка прошептала: «Несчастный!»
… Обиженные, в ребяческом горе, мы бежали к бабушке. Она выслушает, утешит — и слезы высыхают; Зажав в руке липкое лакомство, бежишь обратно, забыв обиду. Какой ласковой умела быть бабушка, когда отца уводили в тюрьму и 'мать оставалась с нами одна. Бабушка не осуждала своих детей она гордилась ими. Она сочувствовала бунтарям Дидубе. Рабочие железнодорожных мастерских любили бабушкин дом.
Они знали, что хозяйка дома — их друг. И если было не безопасно хранить у себя какой-нибудь сверток, всегда можно было сказать, не вдаваясь в излишние пояснения:
«Магдалина Яковлевна, спрячьте это».
Все знали в Дидубе, что бабушкин дом открыт для тех, кого преследует полиция. Знали это и в полиции.
Однажды к бабушке зашла молодая незнакомая девушка. Взволнованная, с заплаканными глазами, она спрашивала, где тут живет старая Федоренко.
— Это я. А кто вас прислал к нам? — удивилась бабушка.
— Мне нужны ваши родственники Аллилуевы. К незнакомке вышла мама. Девушка рассказала, что приехала в Тифлис к жениху, ссыльному Родзевичу.
— Только вчера арестован, — сказали ей в доме, где-жил ее жених.
Никого — ни близких, ни знакомых — у девушки в Тифлисе не было. Пришибленная известием, она направилась к полицейскому участку. Там у пристава она думала узнать о судьбе жениха.
— Задержан за преступление против властей, — ответили ей в полиции.
Девушка невольно произнесла вслух:
— Что же делать? Куда деваться?
И тогда пристав не без иронии посоветовал:
— А вы разыщите тут дом старухи Федоренко. Там ее родичи Аллилуевы вас приютят.
Так незнакомка пришла к бабушке.
Жили в доме разные люди. На драки, которые устраивал во дворе один из жильцов, пьяница-плотник, сбегался весь двор. С криками: «Маркелов дерется!»
неслась ребячья ватага. Плотник избивал жену или бросался с кулаками на прохожих. Только бабушка могла усмирить разбушевавшегося пьяницу. Она, бывало, выбегала во двор и становилась перед Маркеловым. И онотступал…
Откуда брала худенькая маленькая старушка силу, укрощавшую хулигана?
Страшный Маркелов был моим личным врагом. Притаясь, из-за забора, наблюдали мы однажды, как пьяница избивал распухшую от побоев, истерзанную жену.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
Алан Фридман рассказывает историю жизни миллиардера, магната, политика, который двадцать лет практически руководил Италией. Собирая материал для биографии Берлускони, Фридман полтора года тесно общался со своим героем, сделал серию видеоинтервью. О чем-то Берлускони умалчивает, что-то пытается представить в более выгодном для себя свете, однако факты часто говорят сами за себя. Начинал певцом на круизных лайнерах, стал риелтором, потом медиамагнатом, а затем человеком, двадцать лет определявшим политику Италии.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.