Воспоминания : 1881 - 1955 - [82]

Они лежали почти забытые. Я начала читать и решила навести в них порядок. Это была большая работа, но чем дальше я углублялась в нее, тем больше она меня увлекала, так мучимый жаждой человек надеется утолить ее стаканом воды... Но он пьет еще и еще - и вдруг осознает, что его жажда неутолима. Тогда я решила, что должна сама увидеть эту страну, Россию, хотя она уже и не была такой, какой ее знал и описывал мой Отец. Я могла бы там найти, имея некоторое воображение, следы былого.

В мае 1973 года мы с мужем впервые на нашей английской машине поехали из Парижа в Россию через Страсбург, Баден-Баден, Вену, Будапешт и венгерскую границу. Это была чудесная поездка, потому что все было ново. (253) Я находилась на русской земле, и вокруг меня все говорили по-русски. Во Львове мы провели первую ночь в России. Потом Киев, красивый город на Украине, такой зеленый и богатый, с его Ботаническим садом, с парками над Днепром, утопающими в душистой сирени, С виднеющимися темносиними куполами и колокольнями Выдубецкого монастыря. А еще дальше блестел Днепр...

В Киеве я пыталась взять разрешение на поездку в Каменку, - но так как мы об этом не запросили в Париже, то теперь поехать туда было невозможно. В Орле я совсем случайно услышала в гостинице, что дом Тургенева находится всего в нескольких километрах, и мы поехали туда. Этот дом-музей и его чудесный парк со столетними дубами очень стоит посмотреть. Затем Москва и Новодевичий монастырь, где я нашла могилу своего предка, Дениса Давыдова, всегда в цветах, Донской монастырь, где были другие могилы Давыдовых и среди них могила Варвары, жены Петра, брата декабриста Василия Львовича Давыдова. Мы нашли улицу Арбат, где когда-то жил Папа, но, несмотря на то, что мы были на машине, мы почему-то не попытались найти ни Елизаветинский институт, ни Гороховое поле, ни дом Толстого. В это время я еще не прочла все папины мемуары, где он обо всем этом писал, и мне это тогда не казалось таким необходимым, как теперь. Да и в Москве мы могли остаться только пять дней, а это совсем немного.

Выехав из Москвы, по дороге в Новгород мы остановились в Клину, посетили дом П. И. Чайковского, где он жил до своей кончины. Рядом музыкальное училище. Там бывают концерты, конкурсы, выступления. И везде имя - Ю. Л. Давыдов. Администратор музея, заметив мое любопытство, позвонил кому-то и через несколько минут поднялась по лестнице и подошла к нам пожилая дама. Это была Ксения Юрьевна Давыдова. Она пригласила нас в свой кабинет поболтать и попробовать выяснить, не родственницы ли мы? Мы выяснили, что да. Её дедушка был двоюродным братом папиного дедушки и, значит, мы с ней их далекие племянницы. Сестра Чайковского была замужем за Львом Давыдовым, одним из сыновей декабриста Василия. Лев, отец Юрия, - дед Ксении Юрьевны, был хранителем этого музея. После его смерти его дочка (254) Ксения стала тоже хранительницей и именно с ней я говорила и слушала её рассказы о Каменке. Она неясно, но все же помнила моего отца. Потом мы осмотрели дом, где жил Чайковский, где на стенах висело много портретов и фотографий моих прадедов. А время летело. Надо было уезжать. Увидимся ли мы опять? Во всяком случае, будем писать друг другу.

По дороге мы осмотрели Новгород с его великолепным Кремлем, и, наконец, Петербург, этот изумительный город, в котором больше чем где-либо я пыталась разыскать следы того, о чем писал Папа. Смольный Институт, теперь областной комитет коммунистической партии, раньше был Институтом благородных девиц. Папина тётя, Светлейшая Княжна Ливен, тётя Лина, была начальницей Института в течение тридцати лет. Папа часто её навещал и приходил сюда на балы. Эрмитаж Зимний Дворец - один из самых богатых музеев на свете, где Папа, камер-юнкером, бывал при дворе. Он видел все эти улицы, набережные Невы, Английскую набережную. Там и теперь стоит дом, со своими знаменитыми львами, охраняющими крыльцо, некогда принадлежавший Лавалям. Отсюда Каташа уезжала в Сибирь. С другой стороны Невы - Университет, окруженный деревьями. Все эти места Папа посещал и знал так же, как и дворцы около Петербурга: Павловск, Петергоф и Царское Село (теперь Пушкин), куда Папа тоже ходил на праздники. Я смотрела на все улицы, дома, магазины. Многое, наверно, переменилось, но вот знаменитый магазин Елисеева, как в Париже "Фотон", в котором продавались перепелки, семга, икра.

Во время этой поездки я не переставала думать о папиных мемуарах, о той работе, которая ждала меня. Все прочесть, все наладить - эта мысль меня очень радовала и, находясь здесь, в Петербурге, в России, мне все сильнее хотелось побольше узнать об этой стране и её истории

Вернувшись в Париж, я начала было работу, но тогда, совсем внезапно, в мае 1975 года, скончалась Мама, и с того дня я вдруг поняла, что мне некого больше расспрашивать о России. И опять-таки, так же как и с Папой, мы с Мамой обычно говорили о разных мелочах повседневной жизни, вместо того, чтобы говорить о России и её прошлом.

(255) Я продолжала разбирать папины мемуары. А зимой, в январе 1977-го года, мы опять поехали в Россию, в Петербург, на целую неделю. Было очень холодно - -25°, все покрыто снегом. И эта поездка была великолепная, снег очень красил город. Легко было себе представить санки, лыжи и тройки в начале этого века. Это мне напоминало старую гравюру, и я представляла себе жизнь в городе зимой, в те времена: замерзшую Неву, жителей, которые могли по ней ходить, скользить и даже ездить... И как со дня на день вся жизнь менялась, как только выпадал снег.