Воспоминания : 1881 - 1955 - [84]

Эти пятьдесят четыре километра кажутся слишком короткими. Я хотела бы удлинить каждую версту, чтобы иметь больше времени для самого ожидания, осуществления одной из целей этой поездки. Я почти боюсь, а вдруг все мои мечты и надежды разрушатся, как карточный домик, когда я окажусь лицом к лицу с реальностью. До Каменки мы проезжаем Смелу, где течет Тясмин, болотистая река, протекающая и через Каменку. Водяная мельница дает электричество для сахарного завода. Мы останавливаемся, чтобы сфотографировать озеро и церковь на возвышении. Все так спокойно в это прекрасное утро. Еще несколько километров, и мы в Каменке. Ставим машину и входим в калитку, над которой надпись:

"Музей Чайковского и Пушкина". Мы поднимаемся по аллее, и нас встречает женщина, которая по-русски мне говорит:

(258) "Ольга Александровна, мы вас ждём". Боже мой! Не сон ли это? Действительно ли я нахожусь в Каменке, и эта женщина, которая мне говорит, что все покажет, не видение ли она? Мало сказать, что я была взволнована. Мне хотелось молчать, не двигаться, глубоко переживая эту минуту, это мгновение: как ребенок перед пещерой Али-Баба. Но секунды и минуты проходят, и я должна идти вперед по этой "дороге прошлого".

Вначале Мария Антоновна Шкалиберда показывает нам дом, в котором находится музей. Дядя Коля жил в этом зеленом домике. Как и во всех музеях в России, все в нем отлично и с любовью сохранено. Здесь гравюры и картины, на которых изображен прадед, а также "Большой дом", каким он выглядел в те времена, и Николаевская церковь до того, как она сгорела и дядя Коля построил новую.

Так вот оно, как было "тогда", то есть в двадцатых, тридцатых и сороковых годах XIX-го века. Весной весь газон, впереди, был покрыт фиалками. В гостиной стоит один из роялей, принадлежавших Давыдовым, на котором Чайковский сыграл в первый раз "Евгения Онегина". Все стоит, как будто ожидая своих хозяев, и не нужно много воображения, чтобы представить себе, как было весело и радостно, когда готовились коляски для пикников в "Большом лесу", или, как все его называли, "Болтыше", и как там дети тащили сухие ветки и прутья для костра и где Чайковский, приехавший гостить к своей сестре, Александре Давыдовой, присоединялся ко всем и слышал там "веселые детские крики". Трудно мне описать этот визит, где каждый предмет меня интересовал и у каждого хотелось задержаться, наперед зная, что захочу ещё сюда вернуться. Невозможно все сфотографировать, невозможно запомнить все детали, все предания, рассказанные Марией Антоновной, неиссякаемым источником воспоминаний и историй о всех обитателях Каменки. Мы посетили грот, в котором Пушкин, а после него Чайковский любили сидеть и отдыхать. Где Елизавета Васильевна, Папина тетя, уговорила Петра Ильича не менять конец "Онегина", как ему предлагал его брат Модест Ильич, и не заставлять Татьяну покинуть мужа ради любви к Онегину. После этого идем обедать - маленький перерыв в этом волнующем дне.

(259) После обеда гуляем по большому саду, теперь мемориальному, с памятником Декабристам, где слева мой прадед В. Л. Давыдов. В парке много деревьев разных пород, они, наверное, были много меньше в папино время. Я знаю, что многое переменилось: нет больше маленьких, неприглядных еврейских домиков вдоль грязных улочек и нет больше синагоги, но все же стоят сахарные и винокуренные заводы и вон там тот мост через Тясмин, где рыбак терпеливо удит рыбу... Да, эта мысль меня никогда не покидает в течение всей этой поездки.

Приехали мы сюда около десяти часов утра, а сейчас почти четыре. Энергия Марии Антоновны, её живость никогда не угасали, и я думала, как жалко, что я не могу завтра ещё вернуться, доспросить обо всем, что пропустила, несмотря на все мои усилия и желание все запомнить. Я не сомневалась, что моя память меня подведет и я забуду многие детали. Но нам оставалась ещё "Юрчиха". Далеко ли это и возможно ли туда поехать? Да это всего в трёх километрах, мы можем поехать! И вот мы едем на автомобиле в дом, где жил Папа. По дороге вся в цветах могила моей прабабушки, Александры Ивановны Давыдовой, жены декабриста, урожденной Потаповой. Как трогательно выглядят эти цветы! "Юрчиха" теперь санаторий для туберкулезных детей. Дом очень хорош. Одноэтажный, просторный, скромный, с большим садом, стоит он чуть на возвышенности, вокруг деревня и высокие сосны. Чудный вид! Осматриваем все комнаты. Некоторые, я думаю, изменились, но многие остались такими же. как были. Я ласкаю перила лестницы: они подлинные, старинные, как мне говорят. Отсюда мы тоже должны уезжать. Как жаль! Доктора, встретившие нас, очень милые люди, и они интересуются всем тем, о чем я им рассказываю. Потом прощаемся с Каменкой и целуемся с Марией Антоновной, я обещаю ей написать и прислать снимки - и она отходит от машины быстрым, энергичным шагом.

Мы едем в Черкассы. Я во власти множества новых впечатлений и переживаний. Если бы Папа мог бы меня видеть. Я так сейчас к нему близка. Первая часть этой поездки окончилась Каменкой, которую я наконец увидела. Я надеюсь, что фотографии выйдут хорошо, они будут свидетелями этого (260) хотя и чересчур короткого, но изумительного визита, о котором я так давно мечтала.