Воспоминания: 1802-1825. Том I - [98]

Он не колебался; уступая в численности четырем армиям, подходившим, чтобы объединиться против него, он сам атаковал самую важную из них — ту, в которой находились три государя. Эта великая борьба началась 2 октября, когда граф Пален, командовавший авангардом нашей главной армии, подвергся сильному нападению. 4 октября граф Витгенштейн был отбит, часть нашей кавалерии отброшена, сам Император оказался в гуще схватки и был спасен только храброй атакой гвардейских казаков, остановивших продвижение противника и давших нашей кавалерии время перестроиться.

К вечеру того же дня генерал Блюхер приблизился к Лейпцигу и с таким пылом ударил на противостоящий ему французский корпус, что отбросил его до предместий Лейпцига и захватил у него 24 орудия.

Жребий был брошен; Наполеону не осталось ничего другого, как готовиться к генеральному сражению. Его армия развернулась на равнинах перед Лейпцигом. 5 октября обе стороны использовали для подготовки к бою, все союзные корпуса объединились и образовали полукруг перед неприятелем.

6 октября все пришло в движение и к полудню на всех пунктах с обеих сторон сражалось до 500 тысяч человек. Гений Наполеона будто удваивал численность его войск, везде, где он появлялся, крики «Да здравствует император!» возвещали о смелых атаках; на нескольких пунктах они заставили нас отступить. Деревни, позиции захватывались и вновь отбивались с огромными потерями. Французы держались с отвагой, достойной 20 лет своих побед. Тем не менее, массы наших войск постепенно завоевывали территорию, положение неприятеля с каждой минутой становилось более стесненным и более подверженным огню нашей неисчислимой артиллерии, занимавшей позиции в форме полукруга.

Сражение под Лейпцигом.

В разгар сражения саксонские войска, находившиеся под знаменами французской армии, замахали своими головными уборами, и перешли в наши ряды. С этого предательства, которое нашло своих почитателей, началось распространение беспорядков в стане неприятеля. Теснимая со всех сторон, эта прекрасная армия еще не потеряла надежду на победу. Австрийцы, располагавшиеся на правом фланге главной армии и слева от нашей, начали слабеть, когда для их поддержки прибыл наш корпус. Кронпринц Шведский приказал мне идти вперед с двумя конными батареями, Павлоградским гусарским и Волынским уланским полками. Батарея английских ракетчиков, стрелявшая ракетами Конгрева[6], заняла позицию рядом с нами и соперничала в храбрости и быстроте действий с нашими полковниками Арнольди и Апушкиным. Тогда это оружие впервые применялось в открытом поле; эффект был ужасный, изумленные и опрокинутые французы убегали со всех сторон, три батареи преследовали их с такой стремительностью, которая не давала им времени устроиться. Справа от меня граф Мантейфель во главе Санкт-Петербургских драгун бросился во весь опор на неприятеля, австрийцы воспрянули духом, и вся линия двинулась вперед. Но французы, увидев беспорядок в своих рядах, постарались быстро его исправить; на помощь им пришла многочисленная артиллерия, скорым шагом прибыли колонны пехоты, и мы были яростно атакованы ими. Граф Мантейфель был убит, его полк отведен назад; английского капитана, командовавшего ракетчиками, сразило ядро, полковнику Арнольди перебило ногу, часть наших орудий была выведена из строя, а моя поредевшая кавалерия прикрывала отступление этой самой артиллерии.

Справа от меня граф Воронцов с двумя пехотными дивизиями пошел в штыки и возобновил бой. На крайнем правом фланге армия фельдмаршала Блюхера показала чудеса храбрости и ценою огромных потерь осталась хозяйкой на поле сражения и продвинулась до садов Лейпцига. Армия, в которой находились оба императора и король Пруссии, сражалась с переменным успехом, так как именно против нее Наполеон направил свои самые большие усилия. Но к концу дня и в этом пункте победа склонилась в сторону союзников. Все позиции неприятеля были захвачены, и он теперь опирался на предместья Лейпцига. Тем временем огонь прекратился, с того расстояния, на котором находились наши линии, мы не могли различить его результатов. Спустившаяся ночь застала нас в неуверенности о размерах нашей победы. День был утомительным, артиллерийская канонада прекратилась только с наступлением ночи. Каждый остановился там, где сражался, не выставив аванпостов, в ожидании следующего дня и результатов этого важного и кровопролитного сражения.

На следующее утро из-за густого тумана положение оставалось неясным. Выдвинутые вперед патрули вскоре уведомили нас о том, что поле сражения осталось за нами, а противник отступил. Погода прояснилась, и мы увидели Лейпциг, находящийся в нескольких верстах от нас. Вся равнина между этим городом и нами была покрыта остатками французской армии — перевернутыми пушками, огромным количеством зарядных ящиков, повозками, ранеными лошадьми, которые бродили между мертвыми и умирающими, все это доказало нам, что накануне мы добились полной победы. С разных сторон наших позиций раздались крики «Ура!», подхваченные всеми линиями. Пушки приблизились из окружающих Лейпциг садов, полки егерей бросились вперед, и ожесточенный бой возобновился у городских ворот.