Воспоминания: 1802-1825. Том I - [112]

Несмотря на огромные потери, наша армия пока еще насчитывала более 120 тысяч человек, чье рвение, казалось, лишь увеличилось от близости Парижа и скорого окончания этой кровопролитной борьбы, которая от пепелищ Москвы привела русских в сердце Франции.

Однако было самое время заканчивать войну. Австрия сражалась вяло, Наполеон делал все возможное для того, чтобы отколоть ее от своих врагов. Она уже начала опасаться слишком большого влияния России, и остатки отеческой нежности к маленькому королю Рима стали проявляться в глубине сердца австрийского императора. Его генералы ревниво относились к нашим, и старинная национальная вражда между Австрией и Россией постоянно порождала споры и взаимные упреки. Только Император держал в своих умелых руках ключ от этого пути, столь искусно согласованного его политикой. Но он был вынужден без конца бороться против претензий союзников, дипломатических интриг Наполеона и дрязг между военачальниками. С другой стороны, становилось необходимым его присутствие в своей Империи, поскольку затянувшаяся война могла стать гибельной, превратившись в войну гражданскую.

Наполеон не пренебрегал ничем для того, чтобы разжечь храбрость нации. Он приказывал повсюду проводить наборы в армию, и Франция вскоре должна была превратиться в огромный военный лагерь. С усердием проводились работы по укреплению Парижа, подступы к этому сердцу империи ощетинились пушками, горожане спешно вооружались и все, вплоть до учеников лицеев, были призваны содействовать обороне столицы.

Но приказы Наполеона выполнялись уже очень слабо. Его брат Жозеф, назначенный управлять Парижем, не обладал необходимой энергией, требовавшейся в такие великие моменты. Маршалы устали от войны, к тому же их рвение было уравновешено ловкой и скрытной оппозицией, образовавшейся даже в среде правительства. Ее внутренним двигателем был князь Талейран, он предвидел падение Наполеона и желал заранее выслужиться, содействуя этому. Другие вельможи империи рассматривали только тяготы, постигшие их отечество, они не видели другого способа прекратить их, кроме избавления от того единственного человека, против которого союзные государи объявляли себя вооружившимися. Вслед за нашими армиями в нескольких провинциях Франции появились французские принцы, которые, хотя и не были признаны союзными государями, но и не были ими отвергнуты. Принцы выпускали прокламации от имени короля Людовика XVIII, они бросали в народ первые зерна раздора, давали столичным интриганам новое поле для комбинаций, а врагам императорского правительства — точку объединения тем более прочную, что ей, казалось, была обеспечена поддержка победоносных армий, наступавших со всех сторон к столице. Наконец, после славной борьбы в Испании, Веллингтон освободил это королевство от ига французов и преследовал остатки их армий вплоть до их домашних очагов.

Наполеон, обрадованный выходом наших войск из Витри и полностью уверенный в том, что это был авангард главной армии, оказал нам лишь слабое сопротивление и отступил на Сан-Дизье. На следующий день после часовой канонады его арьергард сдал нам этот город и отступил вслед за основными силами к Васси, по дороге на Жуанвиль.

Генерал Теттенборн, двигавшийся в голове нашей колонны, перешел через Марну и встал биваком на виду у неприятельской армии. Мы заняли Сен-Дизье, где распустили слух о том, что вскоре должен прибыть император Александр. Возле предназначенного ему дома выставили большой караул, с такой же заботой были сделаны и другие приготовления для его приема. Ранним утром я получил приказ перейти мост, усилить Теттенборна и следовать за движением неприятеля. Однако противник не показался мне расположенным отступать, видя, что он готовится нас атаковать, я отвел регулярную кавалерию за реку, и сохранил на месте только два казачьих полка, чтобы проследить за его намерениями. Вскоре все неприятельские войска пришли в движение; часть их устремилась на Теттенборна, который не имел уже времени отойти к Сен-Дизье и, вынужденный искать себе путь для отступления, перешел реку вброд ниже города. Мое войско было атаковано менее сильно, и я медленно отступил по городскому мосту. Винценгероде, извещенный мною о происходящих событиях, поручил своему начальнику штаба, генералу Ренни, выстроить свою кавалерию за Сан-Дизье таким образом, чтобы, как он сказал, можно было беспрепятственно отступить как на Витри, так и на Бар-ле-Дюк. Но мы заняли совершенно неправильную и столь же плохую позицию, потому что наша кавалерия численностью до 10 тысяч лошадей была развернута в одну линию. Противник не дал нам времени исправить наше расположение; его кавалерия, преследуя Теттенборна, переправилась через реку вброд, его пехота, захватив мост, быстро прошла через Сен-Дизье и двинулась прямо на нас. Я удерживал крайний левый фланг и успел только крупной рысью направиться на Бар-ле-Дюкскую дорогу, которая оставалась единственным маршрутом нашего отступления, и куда уже спешил французский батальон, собиравшийся преградить нам путь. Атака двух эскадрон гусар, проведенная храбрым полковником Арефьевым, дала нам возможность обосноваться на шоссе и позволила моему отряду построиться и установить наши орудия для того, чтобы сдержать первый порыв неприятеля. Теттенборн был отброшен и во весь опор бежал по дороге на Витри вместе со своими казаками, которых никакие усилия не могли заставить собраться.