Воспламененные воспоминания - [29]

Сколько ни всматривался Александр, не мог увидеть существо с корягой, а оно с появлением детей исчезло из зоны его видимости, пока тот осматривался по сторонам. Все внимание обоих было приковано к идущим на них детям, ни кто и не думал об опасности, но разум Александра парализовало чудное нереальное зрелище.

Дети стонали и плакали и кричали от боли разрывающей их гниющую плоть. Они хотели лишь одного. Насладиться плотью живых, чтоб стать такими же живыми. Но ведь если дети убьют их, то те в свою очередь тоже станут мертвыми, не так ли?!

И тут Алла сделала то, чего боялся Александр: она побежала прочь. Александр стоял в центре сосредоточия кровавой тьмы, а наслаждения в виде беспомощных обгорелых детей настигали его с каждой секундой все ближе, и не было никакого спасения. Только смерть. Даже царившая вокруг новая атмосфера предвещала скорую кончину. Он не понимал, что мир способен переходить от злобы к нежностям, от просто брошенных слов к делу, от слез к страданиям, от мрака к злу. Интересно, что еще может предложить мир тумана, которого сейчас не наблюдается?!

— Быстрее! — кричал голос. — Ты знаешь, тебя ожидает смерть от их рук! На самом деле этого ничего нет Саша, — мерно спокойно проговорила она, чтоб успокоить Александра. Ничего не вышло, он стоял как вросший в землю цветок.

Александр посмотрел на Аллу чуть ли не плача от страданий, и лицо исказилось от страха и изобразило сострадание. Он хотел ответов.

— Не смотри на меня так, — сказала Алла, — ты сам должен сделать выбор. Но выбирай быстрее, — девушка окинула взглядом местность и поняла, дети, а вместе с ними зло уже близко.

Он упал назад и поднял голову вверх — вернее какая-то сила заставила сделать его это действие, и он понял, что смотрит вверх прямо на кровавое небо. И голова опустилась и окинула взором детей опять чьей-то неведомой силой. Дети казались живыми, кишащими жизнью в полной мере, продолжали идти к скорой встречи с жертвой. Он должен был стать их спасителем, но не судьба. Насладившись плотью живого человека, дети лишь еще больше погрязнут в грехе, и еще больше захотят утолить голод новой порцией плоти и не будет конца этому ужасу для них, и навечно останутся они со своим похотливым желанием в таинственном мире поселка и не будет для них прощения.

Внезапно — как по мановению неведомой магии, — с домов начала отлупляться краска, а затем и само дерево миллионами щепок устремилось к небесам. Страх сидящий внутри Александра заставил кричать. Его рассудок не смог вынести такого зрелищно разыгранного представления — слишком велико оказалось напряжение его тела, и мир поменялся для еще более страшной атмосферы, чтобы создать темную иллюзию ужаса. Крик детей усиливался с каждым приближением их обгорелых гниющих тел, и страх усиливался мимолетными шаркающими шажками тех. Земля рядом с детьми пузырилась гнойными нарывами, из них сочилась вязкая гадкая жидкость, но не земля. Земля превратилась своего рода в манную кашу черного цвета, наступи в которую и непременно провалишься в пучину бездны.

— Скорее… — послышалось где-то вдалеке громкое эхо, — бежим… — но на подобное заявление ему было плевать, страх овладел телом и не позволял куда-либо двигаться. Мысли были в смятении.

Он не желал близости с детьми, и ощущал невозможность того. Ослепленный агонией чувства страха, он полагал, что просто это всего-навсего какой-то жуткий кошмарный сон. Все здесь не взаправду.

Наконец тело послушалось мозг и он встал, но уже поздно мертвецы дети подобрались слишком близко к своей цели. Дети обходили последние встречающие на пути препятствия, и жадно в предвкушении наслаждения плотью требовали — да требовали — доступа к миру живых, к этой большой необъятной потусторонней стране. Он ничего не мог поделать. Что он мог сейчас? Лишь заставить себя бояться еще больше, когда увидел конец своей жизни, и понял, какое мгновения для побега потерял и что не повернуть время вспять чтоб дать то самое дополнительное время для осуществления побега. Сияющие глаза мертвых обгорелых детей жаждали наслаждений. Он не понимал их страданий, их жажду быть живыми и услышанными, они в свою очередь не понимали его сокровенного единственного желания. Желания воссоединиться со своей умершей женой, поскорее найти свою спутницу жизни.

Теперь Александр видел всю картину — до мельчайших подробностей — представшего ужаса: Толпы мертвых кричащих детей заполнили улицу за улицей, местечко за местечком и не было ни одного свободного уголка, где бы тех не оказалось; Кровавый развернутый мир, из которого вот-вот должны хлынуть потоки живой крови или мертвой как знать; Остатки тумана еле-еле видного во мраке красноты, продолжающего испаряться с жестокой скоростью; Аллу в стороне от него, пытающуюся найти какое-нибудь укрытие, чтобы переждать творящийся ужас и надвигающуюся угрозу; И самого себя, стоящего посередине на сосредоточии перекрестка дорог, и свой неутолимый страх, безудержные метающиеся в голове мысли, картинки прошлого предстающие перед ним в последние секунды смерти, и весь ужас произойдет который после его смерти; Он представлял как многие дети, добравшись до него, жадно отрывают кусок мяса побольше, и жадно пуская слюни из ртов пытаются проглотить мясо целиком. Кто-то оказывается затоптанным остальными. Кто-то оторвав кусок мяса отползает подальше и наслаждается в одиночестве, но это событие замечают другие и разрывают гниющую плоть того дитя, и торжествуют растерзав на еще более мелкие кусочки оторванное мясо, а кто-то продолжает пиршество над телом осторожно разрывая кусочек за кусочком и разбрасывая их в стороны. И во всем этом безумии Александр до сих пор остается живым, ощущающим каждое прикосновение к телу человеком. Человеческие кишки, нервно бьющееся сердце, почки, сжимающийся мочевой пузырь, яйца, все это остается живым ровным счетом до его скорой смерти и полнейшего растаскивания на составные части мясного тела.