Воспитание жизнью - [46]

34

По залитому солнцем пустынному пляжу медленно бредет мальчик. Справа от него плещется море. Дует легкий ветерок, в воздухе пахнет рыбой и солью.

Подойдя к забору, мальчуган останавливается и громко зовет:

— Якоб!

Но ему никто не отвечает. Правда, малыш не волнуется: он знает, что у него еще есть время в запасе. Отойдя от забора, он пинает сандалиями ракушки, затем снова подходит к забору.

На этот раз он становится на перекладину и заглядывает в небольшую дырку в заборе.

— Эй, Якоб! — снова кричит он. — Ну где же вы там?

Ему опять никто не отвечает, да он никого и не видит во дворе. Двор пуст, как никогда.

Соскочив на песок, мальчуган сбрасывает с ног сандалии, затем снимает белые носки и медленно входит в воду. Теперь уж никто не может запретить ему это…

«Якоб, Якоб, ну почему же ты не пришел, как обещал?» — мысленно спрашивает мальчик унтер-офицера и прислушивается… Но со стороны казарм не слышно никаких звуков.

От дюн к мальчику приближается девушка в коротком голубом платье. Ветер треплет ее волосы. Девушка идет босиком, неся белые туфельки в руках.

Вот она подходит к забору, и тень ее падает на мальчика. Он испуганно поворачивается и разочарованно произносит:

— А, это ты… — Глаза его мгновенно тускнеют.

— Да, это я, — с легкой улыбкой говорит девушка, но глаза у нее тоже печальные.

Оба молчат. Мальчуган внимательно смотрит на нее, а затем спрашивает:

— А что ты здесь делаешь?

— Жду…

— Якоба?

— Его. — Девушка кивает.

— Он не пришел, — говорит мальчик голосом, в котором слышатся едва сдерживаемые слезы.

— И давно ты ждешь?

Мальчик только кивает, так как говорить он уже не может: боится расплакаться.

Девушка подходит к Олафу и, положив свою маленькую ладонь ему на голову, гладит его по волосам.

— Милый бедный мальчик, — говорит она ласково. — Мы оба с тобой ждем напрасно. Мне, как и тебе, тоже очень грустно. Но только не плачь. Смотри, я же не плачу, хотя у меня на душе очень тяжело. У меня и твоего друга Якоба сегодня должна была состояться помолвка…

— А он мне так обещал… — перебивает ее мальчик. — Говорил, что обязательно придет!

— Он не смог прийти, — объясняет Грет.

— Этого я не понимаю!

— Поймешь, когда подрастешь. Ты еще должен много и прилежно учиться и в школе и у самой жизни, чтобы понять, для чего служат в солдатах.

— Наверное, он не сделал модель, — с горечью произносит мальчик, — и испугался… Я ему теперь больше никогда не поверю!

— Олаф, как ты можешь так говорить о своем друге!

Мальчуган замолкает и опускает глаза.

— Разве сегодня рано утром ты не слышал сирены?

— Какой еще сирены?

— Сирены, по которой солдаты в казарме поднимаются по тревоге.

— Не слышал, — признается Олаф. — Я очень крепко сплю, а моя сестра никогда меня не будит. Тем более сегодня, когда я должен… — Не выдержав, мальчуган начинает тихо плакать. — Мама сегодня заберет меня отсюда и увезет домой…

«Видимо, ты очень крепко спал, — думает Грет, — раз не слышал гула и лязга танков. Они шли по дороге несколькими колоннами. Я их встретила в пути. Я хотела было вернуться домой, но вдруг подумала: а может, Якоб по какой-либо причине остался в казарме?..»

— Все солдаты рано утром уехали на учения, — говорит она мальчугану. — Учения будут длиться несколько дней.

— А что они там будут делать?

— Точно я этого и сама не знаю, но Якоб и его товарищи находятся сейчас на марше. Они, наверное, очень устали, может, даже проголодались… Их ждут большие трудности… Нужно будет преодолевать много препятствий… Больше я ничего не знаю… Но я должна тебе объяснить, ради чего все это делается. Ради тебя, ради меня, ради нас всех, чтобы все мы могли жить и работать в мирной обстановке… Поэтому давай не будем печалиться… Пойдем, Олаф! — Грет берет мальчугана за руку и ведет к дюнам. — Пойдем, по дороге я тебе все объясню…

35

В последний день учений больше всех, даже больше унтер-офицера Тесена волновался рядовой Петцинг: он то и дело вспоминал мальчугана Олафа и надеялся, правда без особой уверенности, что, быть может, тот еще почему-то не уехал домой…

Как только полк вернулся с учений и танки были поставлены в парк боевых машин, унтер-офицер Тесен подошел к командиру взвода, который только что вылез из танка и расстегивал верхние пуговицы на комбинезоне, и попросил:

— Товарищ лейтенант, разрешите на четверть часа отлучиться на берег моря… Нам очень нужно…

— Хорошо, но только чтобы через пятнадцать минут все были в подразделении! — разрешил Тель.

Обрадованные солдаты бросились к морю. Первым бежал Петцинг, держа в руках драгоценную модель танка.

— Эй, дружище, — на бегу кричал ему вслед ефрейтор Бергеман, — смотри не упади!

Когда солдаты прибежали к забору, который отгораживал расположение полка от пляжа, их взорам открылась самая мирная картина: на залитом солнцем пляже лежали сотни людей. Одни загорали, другие купались, третьи играли в мяч. Летний сезон начался…

Солдаты словно оцепенели: прошло всего десять дней, пока они были на учении, и безлюдный прежде пляж превратился в столь оживленное место.

Однако возле забора, как и следовало ожидать, мальчугана не было и в помине.

— Слишком поздно, ребята, — проговорил Бергеман. — Все наши старания оказались напрасными.