Воспитание жизнью - [41]

Она предложила посидеть в ресторане, но он наотрез отказался, решительно заявив, что, кроме нее, не хочет видеть сейчас ни одной души.

Молча они вышли из дома и направились в небольшой парк, что был неподалеку. По парку медленно прогуливались старики-пенсионеры из соседнего дома престарелых.

Тель и Елена присели на скамейку.

— Есть ли смысл продолжать наши отношения? — напрямик спросил Тель.

— Вряд ли, — тихо ответила она.

— Скажи, почему все так произошло?

— Потому, что ты так напорист, — проговорила она раздраженно.

— Только не начинай старой песни!

— Нужно мне… — небрежно бросила она, доставая новую сигарету. — Будь благоразумен. Что за жизнь нас ждет, если мы поженимся?

— Будем жить, как положено супругам… Вместе, разумеется…

— Кто же к кому переедет?

Лейтенант пожал плечами:

— Разумеется, ты ко мне… Все очень просто…

— Все очень просто! — перебила она его. — Это у тебя все просто, а у меня нет. Неужели ты не видишь, какой ты упрямый?

— По-твоему, выходит, я должен перебраться к тебе? А сначала бросить армию, так?!

— Такая возможность не исключена…

— Я на это не соглашусь!

— А я не собираюсь идти у тебя на поводу! — Холеная рука с сигаретой задрожала, серебристый пепел упал на землю.

— Я ни в коем случае не собираюсь увольняться из армии, — холодно произнес лейтенант. — Неужели ты этого не понимаешь? Я нужен в части. Мой уход был бы расценен как предательство! Тем более что в последнее время я работал плохо…

Всю эту неприятную сцену Тель еще и еще раз вспоминал на обратном пути в часть. Ехал он на бешеной скорости, так что деревья, росшие по обе стороны дороги, мелькали у него перед глазами, сливаясь в сплошную зеленую полосу.

— Ты просто романтик! Идеалист! — с нотками сожаления сказала Елена, когда они прощались. — Ты готов всем жертвовать ради других, а я вовсе не хочу, чтобы пропал мой диплом, не хочу отказываться от своей работы ради того, чтобы поселиться в твоей деревушке…

Стемнело, а Грет и Якоб все еще находились на морском берегу. Тихо шуршали, набегая, волны. Ветер доносил со стороны казарм музыку из громкоговорителя. Это были марши, которые не очень-то подходят для расставания с девушкой.

Якоб долго не отводил глаз от лица Грет.

Положив ей руки на плечи, он тихо сказал:

— Я люблю тебя, Грет. Еще ни одна девушка не была для меня такой близкой, как ты! — и подумал: «Всего какой-нибудь час назад я считал, что сегодняшний день для меня безнадежно потерян. А ты, Олаф, пришел как раз не вовремя…»

Однако, как только мальчуган скрылся из виду, Грет довольно больно толкнула Якоба локтем в бок и решительно потребовала:

— Знаешь, Якоб, если ты немедленно не расскажешь мне об этом мальчугане, я сейчас же уеду отсюда!

— Уж больно длинная это история, — хотел было отговориться Якоб.

— А я люблю слушать длинные истории.

Они стояли друг против друга. Радио в казарме замолкло.

«Я с тобой теперь никогда не расстанусь», — думал он, глядя в большие ясные глаза девушки.

— У меня в жизни тоже были тяжелые моменты, Якоб. Такие тяжелые, что даже представить трудно. Было мне тогда семнадцать лет, и я попала в одну северную деревеньку, в которой никогда не бывала раньше. Попала не одна, а с группой, в которой был двадцать один парень, а девушка — одна я. Послали нас туда для изучения новой сельхозтехники. Никаких иллюзий, разумеется, мы не строили, потому что понимали: задание нам поставлено ответственное. Однако на самом деле все оказалось намного сложнее. В селе никто не хотел считаться с девчонкой, да еще такой сопливой, какой я тогда была. Квартиры мне не дали, и я в течение нескольких недель была вынуждена спать в старом замке, в кабинете бывшего бургомистра, на старом диване. В комнате всегда было полно народу, столбом стоял сигаретный дым. И хотя я очень уставала за день, спать ложилась поздно. Однако и ночью настоящего покоя не было, так как в кабинете стоял телефон старого-престарого образца, который часто громко звонил по ночам. Я накрывала голову подушкой, чтобы не слышать его, но это мало помогало… Правда, товарищи из районного отдела как-то сказали мне, что, если мне очень трудно, они могут отозвать меня оттуда…

Якоб привлек ее к себе и нежно погладил по волосам.

— Насколько я тебя знаю, Грет, ты с честью преодолела все трудности…

— Я не стала просить помощи… А знаешь, Якоб, — сказала Грет после небольшой паузы, — я пришла к мнению, что доверие много значит для человека. Что же касается тебя, то, как мне кажется, ты не из тех людей, кто отступает от намеченного или задуманного. Именно поэтому ты мне сразу понравился, а теперь нравишься еще больше. Ты преодолел собственные слабости, а это очень о многом говорит. Сначала к тебе присоединился Штриглер, затем — Бергеман… Так неужели ты и последнего, этого упрямца Петцинга, не перетянешь?

— Послушай меня, — начал Якоб решительно. — До тебя у меня не было девушки, но я все время ждал именно такую, как ты. Останься со мной.

Она коснулась его руки и сказала:

— Только не сегодня.

— Когда ты еще приедешь?

— В следующую субботу, притом это будет предпоследний раз.

— Только и всего?

— Скоро моя практика заканчивается.