И хотя Трейси в конце концов все же вывела мать на чистую воду и приложила все силы для того, чтобы Кейн с Рио вновь были вместе, это надо было сделать куда раньше. Нужно было разоблачить махинации Рамоны, как только ей, Трейси, стало известно о них. Не ослепляющее чувство преданности матери и страх перед местью Рамоны вынуждали ее держать язык за зубами так долго, что она на деле превратилась в подручную матери.
Трейси вовек не простит себя за те страдания, что она причинила Кейну и Рио. У нее в голове не укладывалось, как они смогли простить ее, хотя и тот и другая настаивали, что и вправду простили и что по-прежнему считают ее членом семейства Лэнгтри.
Комната вдруг закачалась и начала вращаться. Трейси неловко ухватилась за спинку кресла с подголовником, чтобы не упасть. Слишком много навалилось на нее разом. Вчерашнее происшествие и то, что случилось этим днем, попытка Тая принудить ее отработать ущерб, который она нанесла ему, напоминание о Кейне с Рио, даже мысли о них и о том, сколько зла еще может причинить Рамона — все это оказалось выше сил Трейси.
Тай в мгновение ока очутился рядом, схватив ее за плечи и поддерживая, пока Трейси старалась преодолеть слабость в ногах и остановить кружащуюся перед глазами комнату.
— Ты давно ела в последний раз? — резко спросил он.
Его ладони были такими теплыми, такими… желанными. Изумление от этого открытия заставило Трейси опомниться. Ведь с некоторых пор, уже давно прикосновение чьей-либо руки не вызывает в ней настоящего отклика; прикосновение мужчины никогда не сможет внушать ей доверие. Трейси уперлась в грудь Тая руками, чтобы сохранить дистанцию. И вдруг он показался ей даже выше и мощнее, чем прежде. Гулкое биение его сердца у нее под ладонью только усиливало это впечатление. Впечатление ошеломляющей мужественности. И в этот пугающий момент в ней шевельнулось что-то слабое и явно женское. Ей нравилось, как Тай касается ее; ей нравилось прикасаться к нему.
Вновь пережитое потрясение придало ей сил. Трейси оттолкнулась от Тая и отступила на шаг. Что бы это значило? Тай пристально вглядывался в ее бледное лицо, а она пыталась скрыть смущение.
— Я спросил, когда ты ела в последний раз.
Трейси покачала головой.
— Я поем… попозже.
— Да-а, как же. Я заказал еду на дом.
И, будто эти слова были чем-то вроде магического заклинания, раздался звонок по внутреннему телефону. Тай направился в прихожую. Трейси наблюдала за тем, как он поднял трубку и велел разносчику из ресторана подняться. Потом вынул портмоне.
Он слишком по-хозяйски распоряжался. Трейси это возмутило. Но что-то в ней — в самой глубине души — испытало облегчение и благодарность: слава богу, кто-то принял в ней участие и может вот так бесцеремонно распоряжаться.
Она слегка устыдилась своих чувств, но одинокая, неприкаянная часть ее души, разуверившаяся в том, что хоть кому-нибудь на свете есть дело до того, жива она еще или уже нет, была тронута до умиления. Видно, ей как раз и нужен был кто-нибудь вроде Тая Кэмерона, чтобы привести ее в чувство.
Хотя Трейси и понимала, что пребывает в полосе невезения, но не осознавала в полной мере, в какое жалкое и беспомощное существо превратилась. И тут же осознала со всей очевидностью, что нельзя сидеть сложа руки. Так или иначе, тем или иным способом, но нужно что-то предпринять.
Тай Кэмерон принадлежал к тому типу людей, которым точно известно, что им нужно и как добиться этого. Да, он властный, да, он упорно добивается своего. Но ему, пожалуй, неведом страх одиночества, ему, скорее всего, ни разу в жизни не доводилось чувствовать себя потерянным. Он был совершенно уверен в себе и своем положении в обществе. Ему не приходилось просыпаться поутру, прикидывая, чем бы заполнить свое время. И не нужно было выпивать на ночь, чтобы справиться с бессонницей из-за того, что ощущал себя никчемным и погрязшим в грехах.
Трейси восхищало это, и ей страстно хотелось того же. Иметь цель в жизни, к чему-то стремиться, пользоваться уважением окружающих, а может, испытывать уважение к самой себе.
Когда она смотрела, как Тай открывает дверь разносчику и легко улаживает неловкую процедуру обмена коробок с провизией на деньги, у нее заныло сердце. Пожалуй, самое лучшее событие, что выпало на ее долю за долгое время, произошло этим утром в гараже Тая, когда она разбила его машину. Как бы странно это ни показалось, но мысль о том, что не бывает худа без добра, чуточку улучшила ей настроение.
Тай закрыл за разносчиком дверь, и Трейси провела его в столовую, внезапно встревожившись, что может посеять в своем сердце надежду. Надежда — вещь опасная, может и обмануть. Горько обмануть.
Но когда они извлекали из коробок на стол аппетитный ужин — цыпленок под соусом из пармезана и чесночный хлеб, — Трейси поняла, что поздно спохватилась: надежда в ней уже зародилась.
Она ненадолго отлучилась на кухню за салфетками, столовыми принадлежностями и бокалами, но Тай пошел следом за ней и достал из холодильника кувшин охлажденного чая. Наконец они сели за стол, и от пряного запаха еды у нее слюнки потекли. Трейси тихо произнесла:
