Восьмой участок кладбища - [2]

— Не обману, — пообещал Жека. — Ты рассказывай, рассказывай.

— Я как думала? — хвасталась Верка. — Раньше менты бабок у подъездов расспрашивали, когда преступников ловили. А чем я хуже? Поднялась на восьмой к бабе Зине — помнишь её?

— Ну.

— Чахнет на своём восьмом! Прежде-то скамейки у подъездов стояли, и цветочки росли, а сейчас всё машинами заставлено. С восьмого этажа попробуй в её годы разгляди, что во дворе делается. А у тебя какой автомобиль, Жека?

— Большой.

— Я так и думала почему-то! А цвет какой?

— Так чо старуха-то? В памяти ещё?

— Ха! Это мы одноклассников не помним, а баба Зина и сейчас всё про всех знает. У Стёпкиной матери (я её вспомнила!) коса до колен была, а работала она на пластмассовом заводе формовщицей. Там же и отец трудился токарем. На редкость дружно жили, этаноловая семья.

— Эталонная, — поправил Салов.

— Оба предка на районной Доске почета висели. Правда потом, когда Стёпка в армии был, папаша свинтил из семьи, — тут Верка жалостливо хлюпнула носом. — А мамка волонтером заделалась и съехала из дома. Так я насчет огорода беспокоюсь, Жека! Некопаный ведь стоит, а уже середина июля.

— Будет тебе огород, будет! — пообещал Салов.

Ему вдруг самому захотелось этого неприхотливого дачного уюта. Неторопливой работы на грядках, запаха борща с маленькой кухни и долгого чаепития на закате под яблоней.

Ничего путного Верка больше не выяснила. Со срочной службы Степана, по её словам, отправили на ближневосточную войну.

3.

Моська приехал на велосипеде. В тёмно-зелёном костюме он напоминал кузнечика, но норов имел как у саранчи — крутой, нахрапистый.

— Какого хера вы сюда припёрлись? — орал он. — Халтурили втихаря? Кошечек с собачками прикапывали? Вы в своём уме?! Здесь нельзя хоронить! Здесь отцы-основатели города лежат! Космонавт! Почётные граждане! А вы им дохлых кошечек по соседству? Где эта могила?!

Он лихо соскочил с велика, но поскользнулся и едва не упал.

— Мы тут расследование провели, — сообщил Салов, глядя, как директор наматывает круги вокруг незаконной могилы. — Захороненный гражданин учился в школе № 2, затем в училище. Был призван в армию, а в конце службы — отправлен на ближневосточную войну. Надо бы военкомат задействовать. У вас нет там знакомых?

Моська остановился и посмотрел на землекопа.

— Все люди — будущие покойники, — задумчиво сказал он. — Всем лежать на хорошем месте хочется. Как говоришь, его фамилия? Неизвестный?

— Незаметный.

— Сейчас всё узнаем.

Через час они действительно узнали всё, что было известно военкомату о рядовом Степане Ивановиче Незаметном: рост, вес, размер стопы и окружность грудной клетки в сантиметрах. Военком даже обзвонил нескольких сослуживцев покойного, но ни один его не припомнил. По документам выходило, что Незаметный действительно принимал участие в боевых действиях, был ранен во время наступления а, комиссовавшись, вернулся в родной город и устроился работать на пластмассовый завод.

— Зря мы в ту войну влезли, — заметил Салов.

— Ты мне это брось! — погрозил ему Моська. — Чего тебе из могилы видно, а? Посмотри, как наш район расцвел: улицы заасфальтировали, капремонт десяти домам сделали, три детских сада открыли и школу с бассейном! Может, это потому, что мы их планы сорвали, а?

— Да уж года четыре, как всё в упадок приходит, — сплюнул Салов.

Директор был готов разразиться гневной тирадой, но его отвлекли комары. Пока он бился с ними, выделывая между могилок балетное фуэте, в разговор встрял Лопатин.

— Спецназ всего на полчаса опоздал, на, — сообщил он. — Я в журнале читал: во время войны в пустыне потерпел крушение НЛО. Арабы успели первыми и все инопланетные технологии себе забрали.

— Ты чо несёшь, Лопата? Какие технологии?

— Телепатические. Против них танки и самолёты бессильны. Потом мы их телепатов ликвидировали, но было уже поздно, на.

Закончив фуэте, Моська глянул на раскрасневшегося землекопа и заржал во весь голос. Отсмеявшись, директор сел на велик и сказал уже совершенно серьезно:

— С заводом я вам не помощник, его давно закрыли. Но детектив одобряю, можете гулять до завтра на все четыре стороны. Ежели не узнаете до утра, откуда могила — выкапывайте к чертям! Я на своём кладбище самоуправства не потерплю. Ясно?

— А с зарплатой чо? — на всякий случай уточнил Салов. — Не будете штрафовать?

— Буду! — решительно заявил директор. — За кошечек.

И уехал с такой скоростью, с какой ещё ни один комар не летал.

— Знаю я одного человека, на, — произнёс Лопатин, провожая тяжёлым взглядом Моську. — Он на том заводе лет сто отработал, а может и двести. На Садах живет. Пошли?

4.

По соседству с покойниками текла совсем иная жизнь, там расположилось несколько дачных обществ. Крайние огороды выходили к могилкам, и не знающая ремня и страха детвора бегала по ночам пугать друг друга на кладбище. Проводив недобрыми взглядами директора, землекопы двинулись в сторону садов. Но не успели сделать и полсотни шагов, как Лопатин резко остановился и замер в неестественной для себя позе.

— Да ну на! — не веря собственным глазам, сказал он. — Мы ж тебя закопали!

У оградки вылизывал шерсть большой рыжий кот.