Восьмой день недели - [117]

И в споре, который ведут между собой Будько, Винюков и Радин, победит тот, на чью сторону встанет коллектив, от мнения которого, пусть и не высказанного вслух, зависит очень многое. Примечательно, что у А. Баюканского это не безликая масса, а содружество личностей, имеющих разное образование. Таков ныне уровень нашего рабочего, разбирающегося не только в тонкостях своего ремесла, но и в вещах гораздо более сложных, озабоченного не только заработком, но и проблемой соответствия каждого участника производственного процесса своему месту в нем.

Картина жизни на большом обновляющемся заводе была бы не полной, если бы автор забыл о человеческих чувствах. Любовь Радина и Нади чиста и целомудренна, и главное — писатель сумел найти ту почти неуловимую меру, за которой этот производственный роман превратился бы в унылое дополнение к служебным обязанностям героев.

Проснувшаяся у Радина «поздняя любовь к драке», в чем он признается только одной Наде, оставляет в душе читателя уверенность, что этот человек на верном пути, с которого его не смогут сбить ни противники нового, ни трудности его освоения, ни собственные слабости. Пройдя через огонь испытаний, Радин вышел из него закаленным нравственно и умудренным опытом конкретной работы. Он стал именно тем человеком, который необходим для дела, а дело его стало для него смыслом жизни.

Приверженность к делу — наиболее яркая черта персонажей повести «Зов огня», в которой А. Баюканский продолжает начатую им в романе тему. Только здесь нет пришлых, все работники стекольного завода живут и трудятся здесь со дня своего рождения, как их отцы и деды. И все они составляют одну дружную семью, в которой, естественно, бывают и неурядицы, бывают и радости, а бывают и такие моменты, когда вся прежняя жизнь приходит в столкновение с изменяющимися внешними обстоятельствами. Раньше на заводе делали попросту говоря стаканы, а теперь настало время кинескопов для цветных телевизоров, и нет никакой возможности жить и работать по-старому.

Революционный переворот в производстве связан автором повести с молодым специалистом, потомственным стекольщиком Виктором Стекольниковым. Во многом этот человек похож на Радина — и целеустремленностью, и глубокими знаниями не только сегодняшнего производства, но и перспектив его развития, и настойчивостью, и верой в свое дело. Он так объясняет свою жизненную позицию: «Для чего рожден человек? Конечно, для счастья. Это не мое открытие. А в чем оно? Скажете, в работе. Отчасти верно. Только я бы еще добавил: в достижении поставленной цели. Великие умы чему нас учат: берись за невозможное — получишь максимум. Я себя не пожалею, труда своего, рук не пожалею, попробую подняться на самую высокую вершину, иначе не стоило и родиться».

Стекольникову на родном, можно сказать и родовом, заводе, конечно, легче, за ним поколения его предков, традиции, привычки и привязанности. Но от этого ему одновременно и труднее: ему приходится не просто ломать устоявшийся технологический процесс для качественного и количественного скачка, а подчас разрушать человеческие судьбы, не укладывающиеся в новые производственные отношения. А это не проходит безболезненно ни для одной из сторон.

По молодости и понятному недостатку опыта Виктор слишком далеко заглядывает вперед, что само по себе и неплохо, но только в случае, если человек умеет видеть и то, что происходит рядом с ним. Для него также главное — вопрос времени: «Сроки, темпы, качество. Он почти физически чувствовал, как время, подобно песку, утекало между пальцами. Время — самая невосполнимая утрата». В повести, как и в романе, вопрос о времени решается автором неоднозначно: темпы — это хорошо, но иногда стоит и остановиться, чтобы оглядеться и задуматься, в том ли направлении торопишься: «Кто быстро скачет, тот быстро заплачет».

Нет сомнений, что Стекольников добьется своего, не один, конечно, а вместе со своей большой родней, если не оставит начатого. А такую роль ему готовит профсоюзный лидер завода Николай Николаевич, мечтающий о том, чтобы Виктор занял его место.

Станет он председателем профкома или не станет, это, в конце концов, не так уж и важно, главное — сумеет ли он сплавить в своей душе мудрость предшествующих поколений с безудержной устремленностью в завтра. Гарантией того, что Виктор Стекольников сумеет это сделать, служит полный силы и обаяния образ его прабабки Пелагеи, доживающей свои последние дни, но сохраняющей здравый ум и чистую душу. Вот что пишет о ней А. Баюканский: «Она не умела красиво говорить, всю жизнь пугалась высоких слов, только сейчас представила: прежде чем уйти, обязана оставить Виктору духовное завещание, переложить на молодые плечи весь тяжкий, необходимый груз человеческого общения, накопленный семьей — дедами, прадедами, добрые, умные, нужные советы, традиции стекольниковские».

Прожив долгую, трудную и прекрасную жизнь, в которой была и единственная на всю жизнь любовь к мужу, и гибель детей на ее глазах во время оккупации, и вечный труд, эта женщина сохранила на исходе своих дней главное свое богатство — любовь к людям и их делу. Этот образ, в котором нашли отражение лучшие черты национального характера, можно считать безусловной удачей автора.