Восьмой ангел - [29]

— А пожрать есть что? — спросил он, потянулся включить воду и задумался. — Умываться-то мне можно?

— Не вздумай. Пластыри выработаются, отвалятся, тогда умоешься. Жрать пока нельзя, сейчас еще киселя тебе набодяжу.

В этот раз кисель был густой и сладкий. Михаил, сидя на кровати, залпом выпил весь стакан, и его тут же потянуло обратно в сон. Цо вынула стакан из ослабевшей руки, помогла улечься, и Михаил снова не успел заметить, как заснул.

Проснулся в следующий раз с острым позывом, доплелся до туалета, порадовался, что красное стало розовеньким, выпил все три стакана, стоящие на стульчике у кровати, и опять начал засыпать. «И надолго такая растительная жизнь? И вообще, сколько времени я дрыхну?» — но даже посмотреть на планшет сил не было, опять уснул.

Когда Цо его разбудила, оказалось, что в общей сложности он провел в ботаническом жанре больше суток, и был уже поздний вечер следующего дня. Нашлепки ссохлись, отстали и валялись по всей постели, голос вернулся, и дышать было не больно, даже когда Цо стащила с него эластичный бинт.

— Отлично, — мерзким голосом сказала Цо. — Я тебя, может, еще подкрашу утром чуточку, и мы с чистыми глазками хором скажем, что ничего не знаем, ничего не видели. Видеорегистраторы в том складе и в переулке ломала не я, тебя помятого в косыночке коридорные камеры наверняка записали, но я сказала, что ты чего-то курнул неосторожно. А завтра утром здешние врачи на тебе уже ничего не найдут.

— А это? — Михаил покачал рукой в шине.

— Да уже сейчас снимать можно, до утра просто для надежности подержим. Понятно, если они тебя просветят, то везде найдут свежие следы переломов на ребрах и спайки. Но это вряд ли. Искать будут синяки, а синяков-то у тебя уже и нет.

Михаил пощупал руку выше локтя, где еще вчера было совсем грустно.

— А какие-то побочные эффекты у федеральных ресурректов есть?

Цо хрюкнула.

— Я тебе скину схему восстановления, когда вернемся. Короче, в ближайший год постарайся детей не зачинать: спермограмма у тебя первое время будет оч-чень нехорошая. Остальное спокойно выровняется само, с твоим-то образом жизни. Драться, прыгать там с высоких мест нельзя — это понятное дело…

Михаил подумал, показал на Цо пальцем и сурово спросил:

— Так кто это были-то?

— А никого не было, нам все показалось, — пожала плечами Цо. — Вчера вечером был скользкий момент, когда у меня стали интересоваться, зачем я ломилась как лось сквозь два этажа — я сказала, что мне позвонил подчиненный и пожаловался на плохое самочувствие. Ну и что тебя рвало и что ты пожаловался на кофе с алкоголем в предыдущий день.

— Кофе да, невероятно был мерзкий.

— Ну и вот. Если бы они прогнули меня на осмотреть тебя немедленно, то, конечно, все бы вскрылось. Но на тот момент еще было совершенно непонятно, где вся эта компания. Их только сегодня в обед нашли, и то случайно: кто-то из местных чистосердечно полез в глухой отсек, подозреваю, что тырить проводку. И еще полдня ушло, когда их по робам приняли за своих и оттащили в местное отделение. Там обнаружилось, что ребят никто не знает, подняли базу, оказалось, что приезжие. В общем, шум большой, а мы как бы и ни при чем.

— Они там живы? — подозрительно уточнил Михаил.

— Ты меня за кого считаешь? Уже, наверное, и в сознание приходят.

— Так они на тебя покажут?

— Ну и покажут? У меня срок выпадения из-под камер — пятьдесят три секунды, причем вышла я с очень несчастным тобой под мышкой, ты скажешь, что тебе поплохело в коридоре и ты меня вызвонил. Избиения младенцев никто в этот промежуток мне пришить не сможет.

— Большая тетка сможет, — ехидно сказал Михаил.

— Она промолчит, — не поведя бровью отвергла его предположение Цо.

— А кстати, как ты вообще поняла, когда и куда бежать? — наконец догадался спросить Михаил.

— Так форма же твоя заорала, — с недоумением сказала Цо и потрясла запястьем. — Ну ты что, всерьез думал, что шатался в одиночку по локации расследуемого убийства без тревожной кнопки? Мало того, регистрация тревоги автоматом уже ушла в Федерацию, мне по ней еще отчет писать, почему сотрудник пострадал.

Она наконец разрешила Михаилу помыться и поесть нормальной еды и выдала какой-то каши в пластиковом контейнере. Впрочем, вкусной. От душа и каши со сладким чаем Михаил устал так, как будто поле картошки протяпал, и снова отрубился.

Утром они оба потащились в верхний офис, где Михаил очень живо и в красках описал, как ему не понравился раковинцевский кофе, и каким дурновкусием является приносить кофе с алкоголем не предупреждая, и что существуют люди с аллергией на алкоголь. Это, конечно, не он, но его тонкий кишечник имел существенные возражения, и впредь он попросил бы не угощать его за его же деньги наркотическими веществами. Как не наркотик, вы что, считаете, что этанол не вызывает привыкания?

С совершенно каменным лицом он нарисовал на проекторе свой маршрут в тот день, показал, что до дверей следующего по счету храма оставалось шагов пятнадцать, поблагодарил агента Цо за внимание и отзывчивость. Засим они откланялись и удалились.

— Никаких пока хождений, — вполголоса пробурчала Цо по дороге, — спокойно идем к Стуц. Не то чтобы я боялась еще каких-то эксцессов, но ты же еле ногами перебираешь.