Восковые фигуры - [70]

Сдержав улыбку, Уилла посоветовала не принимать этого близко к сердцу: сколько раз по незнанию они попадали здесь в смешное положение. Проговорила, глядя в его сердитое лицо:

— А помнишь, тебя чуть не арестовали, когда на улице ты стал изображать Вождя? А в каком виде я танцевала на пляже! Забыл?

— Забыть такую картину? Да будь на том месте городская площадь или Дворец культуры… С твои-ми-то наклонностями! — Уилла сузила глаза: что он имеет в виду? — Прости, я слишком раздражен! — буркнул философ. — Еще и в заблуждение ввели. Сказали, можно задним числом оформиться на работу, я готов был на любую должность. И что же «делает их кадровик, этот ничтожный тип? Выталкивает меня в спину дыроколом! — Судорога пробежала по лицу Герта, он заново переживал позор. — И вот тогда…

Уилла медленно повернула голову, взгляды их встретились.

— Понимаю. Ты превратил его в минигопса! Герт, и что же теперь?

— Да, да, да! Результат сказался немедленно, как я и предполагал. — Закинув руки за спину, он стал расхаживать по комнате походкой Вождя. Заговорил без всякого перехода: — Вот ты возишься с этим Захаркиным! Хороший объект для приложения своих способностей. И чего ты достигла? Нет-нет, я не сомневаюсь в очередной победе! Очень приятное занятие — обращать в свою веру молодого здорового подонка, отрабатывать научные методы воздействия на расстоянии. — Прищурив глаза, философ смотрел подозрительно. — А почему, собственно, на расстоянии? И на каком расстоянии, вопрос. Вот кого следует превратить в минигопса, что я и сделаю при случае. И чем быстрей, тем лучше!

Уилла воскликнула, сдерживая досаду: что за глупая ревность!

— Чем он тебе досадил? Твердишь все время одно и то же. Я испытываю к нему что-то даже… как мать к своему ребенку.

— Хорош сыночек! Особенно для молодой дамы. О, представляю твое лицо, когда я выну из кармана эту маленькую мартышку! Можешь сшить ему трусики в белую полоску и любоваться. А еще лучше, пожалуй, его заспиртовать. Можно потом отдать в музей как редкий экспонат!

— Господи, ты становишься несносен! Что за шутки! — вскричала Уилла, гневная тень скользнула по ее лицу.

— Я не шучу! — Он приблизился, устремил на нее один из тех взглядов, которые она никогда не могла выдержать, будто с силой пригибал к земле. — Да, я солгал тебе тогда на берегу! Почему? Ты — единственное препятствие на моем пути, и я должен убрать это препятствие. С тобой или без тебя. Решай! — Философ высоко вскинул подбородок и застыл на секунду, как монумент. — Есть только один путь: цепная реакция зла!

Стоявший в углу робот неожиданно вмешался.

— Мадам Уилла считает более верным другой подход: цепная реакция добра. Человек заряжается энергией добра и передает ее другому…

— Чепуха! — Герт повернул голову, озадаченный. Почему Руо принял не его, а ее сторону? — Захаркин передает энергию добра? И каким же способом, любопытно? Когда на троих скинутся? «Вася, ты меня уважаешь?

Герт умел жестоко иронизировать, Уилла перед ним явно пасовала. И однако, глядя в ее распахнутые с укором глаза или на то, как гневно сдвигались ее брови, а вся тонкая фигурка напрягалась в порыве негодования, он ловил себя на том, что любуется ею, и сдавался. Всегда сдавался.

— Кстати, заодно я решаю здесь их вечную проблему с питаньем и жильем, — проворчал он с кривой усмешкой. — Чтобы прокормить минигопса, мышиной порции достаточно, а чтобы расселить их всех, хватит одного небольшого домика где-нибудь за городом среди природы. Видишь, как хорошо. Все счастливы, все довольны! Люди будут специально приезжать посмотреть, как в зоопарк. Чем не культурное мероприятие!

Уилла отошла к окну и долго так стояла, скрестив руки, с выражением печали. Наконец сказала:

— Герт, я боюсь! Я правда очень боюсь. Ты не о том говоришь. С каждым днем мы отдаляемся друг от друга, разве не заметно? И это сейчас. Проще было бы, наверно, согласиться, довериться тебе во всем и ждать. Почему я протестую?

— Да-да, очень хотел бы это знать! Почему? Сомневаешься в правильности выведенной мной формулы?

Помолчав, она продолжала, следя за своей мыслью:

— Я не раз думала об этом. С тех пор как возник патриархат и мужчина оттеснил женщину, все, что было главным для человека и всегда останется таким, — любовь, доброта, сострадание к ближнему, то, что несет в себе женское начало, стало второстепенным. Ах, эта борьба страстей, — самолюбий, жажда власти и стремление подчинить себе все и вся! Люди сделались пешками, запутались в тенетах мужского эгоизма. Бредовые идеи, реки крови, миллионы искалеченных жизней…

То был ее конек. Герт слушал вполуха, чуть морщась, перебил:

— Иначе общество не в силах было бы подняться выше своих физиологических потребностей. Созидающий ум должен быть свободен от инстинктов.

— Герт, не будем забираться в дебри, — сказала Уилла. — Вот послушай. Недавно я побывала на судебном заседании. Какой-то пьяный шофер сбил пешехода, и тот скончался на месте. Жена потерпевшего, знатная дама, судя по внешности, жаждала крови. Этот человек даже не защищался, сидел с раздавленным, серым лицом, какое бывает у приговоренных к смерти. Почему-то мне захотелось глубже проникнуть в его историю. Я сделала это методом глубокого погружения, когда удается прорваться в иное информационное поле, тебе это известно.