Восковые фигуры - [37]
Трибунарии
Историческая справка. Город, избранный местом нашего повествования, в прошлом назывался иначе — по названию реки, на берегах которой, он был построен. Некто Силантий Брехов, матрос-большевик, принес сюда новую власть на острие клинка, но и сам погиб в борьбе за правое дело — гласила надпись на табличке в музее. Имя героя было увековечено. Так появилось на карте новое географическое название — город Бреховск.
Исаак Борисович горстями пил валидол вперемешку с транквилизаторами, но желанное состояние расслабленности и душевного покоя все не приходило. Было жаль себя, своей молодости, да и всей своей в сущности исчерпанной уже до конца жизни. Тяжелая прозрачная слеза, как у дряхлого старца, долго висела на кончике носа и наконец звонко шлепнулась на заявление. Звук упавшей слезы ударил по нервам, как выстрел. Директор схватил рейсшину — висела на стене без дела — губы сложились медной трубой.
— Батальон! Слушай мою команду! Из всех видов огнестрельного оружия по лодырю и прогульщику Захаркину… Огонь! — Голос был могучий, басовитый, как у диктора времен войны Левитана. Ходил, строчил от живота веером, отводил душу.
Секретарша, маявшаяся от безделья, воткнулась в замочную скважину округлым оком. Сначала думала — чокнулся, потом догадалась — репетирует.
Исаак Борисович утомленным движением отодвинул от себя пространное, напечатанное на машинке сочинение за подписью Захаркина, нажал на кнопку вызова, и когда явилась секретарша — грудь колесом, короткая стрижка, мутный взгляд прапорщика под хмельком, — коротко бросил:
— Сидора Петровича ко мне! — Мощно загудели половицы.
Но не было в том нужды. За долгие годы совместной работы сжились, как супруги. Понимали друг друга с полуслова, несмотря на несходство характеров и частично мировоззрений. Исаак Борисович, имея в душе привкус пессимизма, иногда где-то в чем-то сомневался, тайно допускал, что имеет право на жизнь не только это, но и то, и не только там, но и здесь. Заместитель же был, наоборот, неисправимый оптимист, полный несокрушимой веры — во что прикажут.
Как видно, сработала телепатия: явился сам, не ожидая зова. По дороге столкнулся с секретаршей грудь в грудь — как будто два лихих футболиста пробили пенальти. Но как ни сокрушителен был удар туго надутых мячей, на ногах удержался да еще и поймал оба сразу: мальчишкой стоял в воротах. А та завизжала — будто резали, хохотнула игриво.
Сидор Петрович вошел и увидел спину. Постоял, озадаченный. Исаак Борисович, человек большой культуры, демократ, не протянул руки, не повернул даже головы. От дурных предчувствий замерло сердце. Подошел к столу, прочитал, вздохнул облегченно: нет причин для паники. Директорская спина молчала, и тогда он принимает самостоятельное решение: разрывает заявление, демонстративно комкает, прицеливается, сощурив глаз, и бросает в корзинку для мусора — попадает прямо в очко. Вот так!
Бродский, наблюдавший за энергичными действиями заместителя, отражавшимися в окне, сказал, головы не поворачивая:
— А теперь сделайте все, как было. Не надо горячку пороть. Или будем копать яму под себя? Или что?
Сидор Петрович отступил на шаг. Маг и волшебник! Да неужто спиной видит?
— Да, я вижу спиной, — подтвердил директор.
Зам только покосился суеверно. Спорить не стал, все манипуляции проделал в обратном порядке: достал, склеил, подул и разгладил — заявление получилось как новенькое, даже лучше, чем было. С бумагой умел работать.
Исаак Борисович тяжелой поступью подошел к столу, уперся в красное сукно взглядом, под глазами набрякли мешки. Молчал так долго, как может молчать человек, у которого мыслей гораздо больше, чем в состоянии вместить слова.
— Кто печатал? Машинистка?
— Дуська из пожарной охраны. Посмотрите сами!
— Да, помню. У нее машинка с еврейским акцентом, не выговаривает букву «р». Вот пожалуйста: «Исаак Богисович…» Шедевр, музейная реликвия! — Бродский неприязненно рассматривал бумагу. — Какой это, по-вашему, экземпляр?
— Третий! — безошибочно определил заместитель.
— Значит, есть первый, второй, четвертый, а возможно, и пятый. И не одна закладка. Надо уточнить и встречно предусмотреть, быть готовым к худшему. Не исключена вероятность…
— Вероятность — чего?
— Что пульнет во все инстанции! — сказал директор с легкой досадой. — А нам расхлебывать. Или, может, я не прав?
Исаак Борисович сосредоточился, брови страдальчески переломились и сошлись на переносице, припухшие веки устало прикрыли глаза. Заместитель вынул блокнот и укрепил на носу очки.
— Говорить должен так, если кто спросит: все было, ничего не отрицаю. Выпили, погорячились, написали сдуру, ничего не помню, отшибло память… Записывайте!
— Я записываю. — Сидор Петрович встал на цыпочки, чтобы не проронить ни слова. Исаак Борисович продолжал диктовать:
— Мол, чепуха все это, не стоит придавать значения…
— Отдает брюховщнной… то есть групповщиной, — осторожно возразил заместитель. — Лучше, чтобы он один, в единственном числе…
— Ну хорошо. Тогда так: выпил, погорячился, написал сдуру, окосел… Отшибло память. Ну и так далее. Я вам даю руководящее направление, а там сами думайте. Почему Бродский должен за всех думать?
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
Три сестры на изолированном острове. Их отец Кинг огородил колючей проволокой для них и жены территорию, расставил буйки, дав четкий сигнал: «Не входить». Здесь женщины защищены от хаоса и насилия, идущего от мужчин с большой земли. Здесь женщины должны лечиться водой, чтобы обезопасить себя от токсинов разлагающегося мира. Когда Кинг внезапно исчезает, на остров прибывают двое мужчин и мальчик. Выстоят ли женщины против них?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Меня зовут Рейна. Таких, как я, называют призраками. Я существую вне системы». Рейна и ее мать вынуждены скрываться от правительства: обладателям плохих генов не место среди идеальных граждан страны. Единственный шанс выжить – оставаться невидимыми там, где за тобой следят тысячи глаз. Столкнувшись на улице с юным Ларком, девушка понимает, что не хочет больше прятаться. Нарушив главное правило выживания и открыв свой секрет другому, Рейна обречена на гибель. И лишь на пороге смерти ей удается узнать невероятное: она совсем не та, кем считала себя.
Мы очень рады поделиться этой новой историей об Эше Локвуде. Прочитайте, чтобы узнать больше о том, какова жизнь в компаньонских домах на самом деле и что чувствовал Эш, когда впервые встретил Вайолет… Перевод группы https://vk.com/club141098651.
Уже шестнадцать лет Лондон лежит в руинах. Те, кому удалось выжить, создали в его окрестностях лагеря с населением в несколько сот человек. Быт лагерей суров, он состоит из мародерских вылазок в город, набегов на соседей и отражения вражеских атак. Хваленая английская вежливость осталась в прошлом, законы цивилизованного общества сменились законами клана. Доверять можно только своим, все чужие – заклятые враги, конкуренты в борьбе за выживание. Еще опаснее Звери – так называют начисто утративших человеческий облик двуногих обитателей лондонских развалин. Хейдену двадцать один год, но он уже возглавляет Блэкуинг, самый укрепленный и опасный из всех лагерей.
Первая из четырех книг о ромбе Вардена — системе из четырех планет — абсолютной тюрьме во вселенной.В главное Командование Вооруженных Сил — самое сердце Конфедерации проник инопланетный робо-шпион. Аналитики Службы Безопасности не сомневаются, что чужаки вербуют агентов на четырех планетах Ромба Вардена. Расследование поручено лучшему агенту Конфедерации.Впереди четыре планеты, где могут скрываться инопланетяне — Лилит, Цербер, Харон и Медуза.
Один из самых сильных романов Джеймса Болларда, заслужившего репутацию тонкого стилиста и психолога. Герой, запертый в собственном доме, обнаруживает множество своих фантомов, с небольшой задержкой совершающих все его действия.
Небольшая группа историков и ученых, умеющих пользоваться машиной времени, наблюдает за прошлым нашей планеты.Человечество на грани гибели. После целого века войн, чумы, засухи, наводнений и голода население сократилось до одного миллиона. Ученые пытаются возродить Землю, воздействуя на ход событий в прошлом. Но имеют ли они на это право?
Майлз Форкосиган — сын высокопоставленного сановника при дворе императора планеты Барраяр — один из самых известных героев американской фантастики 80 — 90-х годов. Его приключениями зачитываются миллионы читателей во всем мире. Роман, получивший премию`Хьюго`, `Игра форов` — настоящий подарок любителям фантастики.