Восхождение королей - [76]

В город вел подъем, потому что дворец был построен на вершине, а океан раскинулся позади. Пока он поднимался, Дэмиен осознал, что никогда раньше не делал этого пешком. Когда он добрался до дворцовой площади, ощущение потерянности вновь охватило его, потому что раньше он видел площадь с другой точки: как вид, открывающийся с белого балкона, куда его отец иногда выходил, чтобы, подняв руку, обратиться к толпе.

Теперь он ступил на площадь как гость, зашедший в город через ворота. С этой позиции дворец казался безразличным миражом, а стражники походили на блестящие статуи, чьи пики основаниями упирались в землю.

Взгляд Дэмиена был прикован к ближайшему из солдат, когда он двинулся вперед.

Сначала никто не обращал на него внимания. Он был просто еще одним человеком на многолюдной площади. Но к тому времени как он добрался до первого стражника, на него кинули несколько взглядов. Здесь нечасто подходили так близко к ступеням, ведущим прямо к главным воротам.

Он чувствовал растущее внимание, чувствовал на себе взгляды, чувствовал, что стражники знают о нем, хотя они сохраняли бесстрастные лица. Он поставил ногу в сандалии на первую ступень.

Скрещенные пики преградили ему путь, и мужчины и женщины на площади начали оборачиваться и собираться в полукруг, с любопытством подталкивая друг друга.

— Стоять, — сказал стражник. — Скажи, что тебе нужно, путник.

Дэмиен дождался, пока взгляды всех собравшихся у ворот оказались прикованы к нему, затем он откинул капюшон со своего лица. Он услышал изумленные перешептывания, и, когда он заговорил, его голос показался вспышкой звука; слова были ясными и безошибочными.

— Я Дамианис из Акиэлоса, и я сдаюсь своему брату.

* * *

Солдаты напряглись.

Дамианис. За мгновение до того как они в спешке провели его через ворота, толпа выросла. Дамианис. Имя переходило из уст в уста как искра, перескакивающая из одного костра в другой, с благоговением, страхом, изумлением. Дамианис из Акиэлоса. Стражник справа от него продолжал безучастно на него смотреть, но на лице стражника слева появилось выражение узнавания, и роковым голосом он произнес:

— Это он.

Это он — и искра разгорелась пламенем, охватывая толпу. Это он. Это он. Дамианис. И вдруг это вторили все. Толпа начала толкаться, раздавались радостные восклицания. Женщина упала на колени. Мужчина рванулся вперед. Стражники были близки тому, чтобы оказаться сметенными толпой.

Они грубо втолкнули его внутрь. Публичная сдача Дэмиена достигла своей цели: он выиграл себе привилегию быть проведенным во дворец.

Если это сработает, если он успеет вовремя — сколько может длиться суд? Сколько времени сумеет выиграть Лорен? Суд начнется утром — сколько времени пройдет, прежде чем Совет вынесет свой вердикт, и Лорена отведут на публичную площадь, толкнут на колени, нагнут его голову и опустят на шею меч…?

Дэмиену было нужно, чтобы стражники отвели его в зал, где он встретится с Кастором. Он пожертвовал своей свободой за этот единственный шанс, он поставил на карту все. Он жив. Дамианис жив. Весь город знает, теперь от него не смогут избавиться тихо. Его должны отвести в зал.

На самом же деле, солдаты отвели его в пустые покои в восточном крыле дворца и шепотом обсуждали, что делать. Он сидел под стражей на одной из низких скамей и не кричал от разочарования, пока проходило все больше и больше времени. Это уже отличалось от его надежд; слишком многое могло пойти не так.

Засов на двери открылся, и вошли новые, тяжело вооруженные солдаты. Один был командиром. Второй нес кандалы. Он замер на месте, когда увидел Дэмиена.

— Заковать его, — сказал командир.

Солдат, державший кандалы, не шелохнулся, широко раскрытыми глазами уставившись на Дэмиена.

— Выполняй, — повторил приказ командир.

— Выполняй, солдат, — сказал Дэмиен.

— Да, Повелитель, — ответил солдат и покраснел так, словно сделал что-то неподобающее. А, может, и сделал: такое обращение могло быть расценено как измена.

Или же шагнуть вперед и надеть кандалы на запястья Дэмиена могло быть расценено как измена. Дэмиен сам завел руки за спину, и все равно солдат медлил. Все происходящее было сложным политическим предприятием для солдат. Они нервничали.

В то же мгновение, как руки Дэмиена были закованы, напряжение стало другим. Солдаты прошли точку невозврата. Теперь они думали о Дэмиене как о заключенном и стали вести себя грубее, толкая его из покоев в спину, громко и неистово крича.

Сердце Дэмиена забилось чаще. Было ли этого достаточно? Успел ли он? Солдаты толкнули его за угол, и он увидел протянувшийся коридор. Свершилось — его вели в главный зал.

Возбужденные, изумленные лица расходились по сторонам коридора, когда они проходили мимо. Первым человеком, узнавшим его, был старший слуга, несший вазу, которая разбилась, выскользнув у него из рук. Дамианис. Раб, забывший о приличиях этикета, упал на колени и остановился в мучительной неуверенности, должен ли он касаться лбом пола. Проходивший солдат замер, и в его широко распахнутых глазах читался ужас. Невообразимо, чтобы кто-либо поднял руку на Короля. И, тем не менее, Дамианиса вели в цепях, толкая его в спину древком копья, когда он шел слишком медленно.